Илл.: Сцена из спектакля «Вампука, невеста африканская, образцовая во всех отношениях опера». (Театр «Кривое зеркало», СПб, 1909 г.)
Понятие «симфонической личности» — одно из ключевых для Льва Карсавина: таковым было его мировосприятие и мысль, совмещавшие в себе самые разные тематические координаты и противоречия, обобщенные размышления и конкретные обстоятельства жизни. Это особенно проявилось не только в больших в работах, касавшихся интимных сторон его биографии, но и в коротком тексте статьи «Об актере и театре»[1]. Тема подлинности искусства для Карсавина очень личностна, ведь театр был частью его жизни от рождения.
В отличие от своей сестры, написавшей большую автобиографическую книгу «Театральная улица», Лев Платонович не любил рассказывать дочерям истории из своего взросления, утверждая, что «все забыл»[2]. Его старшая дочь Ирина считала, что причиной был вздорный характер деда – Платона Константиновича, его склонность к позерству и нелепым выдумкам о себе, в т.ч. о своих благородных корнях [Шаронов 2017]. Он мог грубо потребовать от жены: «Баба чаю!» или кулаком отправить чашку на пол, если она была налита не «с шапкой», как он того хотел[3]. Ирина Львовна вспоминала: «Папа раз изображал мне, как артист ссорится с женой из-за разбитой лампы и, воздевая руки к небу, вопиет, что этой лампой владел еще прадед, который и т.д.»[4]
Неприятие актерской фальши не означало, что Карсавин отвергал для себя самого роль, игру, образ. Напротив, он последовательно и тщательно создавал свое alter ego, для чего в анкетах стал указывать не исторически малозначимый фактический день рождения 30 ноября [Нилогов, Богданова 2017], а 1 декабря – совпадавший с началом Тридентского собора[5]. Лев Платонович даже свою мать убеждал, что родился не семимесячным, а нормальным[6].
Отзывы современников о непростом характере Льва Платоновича, его способности легко обидеть, стремлении возвыситься в споре над человеком и т.д. [Свешников 2009] свидетельствуют, что он преуспел в освоении избранного образа. Окружающим было невдомек, что таким образом он прятал свою чрезвычайную ранимость и хрупкость личности, но об этом знали самые близкие к Карсавину люди.
Ирина Львовна считала, что отцу была свойственная стыдливость чувств и боязнь быть неправильно понятым, а о себе самом он если и сообщал нечто важное, то насмешливо, иронично, даже шутовски[7]. Муж его средней дочери Марьяны П. П. Сувчинский считал Карсавина самым чистым и добрым человеком из всех встреченных за долгую жизнь, но тут же признавался, что воспринимает его человеком «недоделанным» и по детски слабым»[8]. В своей склонности к болезненной рефлексии, неврастении, перепадам настроений не раз признавался Сувчинскому и сам Лев Платонович[9].
В первые два года в университете (1901 – 1903 гг.) Карсавин подрабатывал в Александринском театре «интеллектуальным статистом», как. называли тогда студентов, набранных для массовок. Этом период был отмечен в театре премьерой «Ипполита» по трагедии Еврипида, и тем, что перед началом спектакля автор текста Д.С. Мережковский прочитал доклад о новом значении древней трагедии.
В статье Карсавина бросается в глаза резкость его оценок, особенно по отношению к концертам, составленным из разных номеров, где особенно заметно отсутствие целостности, стремление угодить вкусам разных зрителей. Многие годы погружаясь в ткань средневековой культуры, сам он настроил свой вкус по поэзии Горация, Катулла, Франциска, Данте, Боккачьо, Иоанна Креста, et cet. и поэтому он сближает «толпу обыкновенную» с «толпой ценителей» и «толпой интеллигентной». Благодаря феноменальной памяти Лев Платонович легко и часто использовал строчки из мировой и русской поэзии в своих частных письмах, но популярность у публики новинок современных авторов чаще была для него поводом оценить их критически.
О степени взыскательности Карсавина можно судить, например, по оценкам творчества А.М. Ремизова: «На мое чувство он просто … претенциозная бездарь, занимающаяся плагиатами»[10]. О М.И. Цветаевой, назвавшей Ремизова «живой сокровищницей «русской души и речи»[11], Лев Платонович написал так: «Это что-то распущенное, но еще дебело мещанское: герань не герань, а какой-то цветочек с фуксином»[12].
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧТЕНИЯ ЗДЕСЬ:
Вестник РГГУ. Серия Философия. Социология. Искусствоведение. 2024, №4
[1] Карсавин Л.П. Об актере и театре. Статья проф. Литовскаго Университета Л. П. Карсавина // Балтийский альманах. 1928. № 1, май. С. 7.
В 2001 г. Она была воспроизведена на электронном ресурсе «Русские творческие ресурсы Балтии» Ларисой Лавринец при содействии Павла Лавринца, сегодня по многим причинам давно недоступна большинству российских исследователей.
[2] Карсавина И. Л. Дневник «Что я знаю о своей семье… 1983 – 1984». // Vilniaus universiteto bibliotekos rankraščių skyrius. (Отдел хранения рукописей Вильнюсского университета). F 138. Ap. 59.
[3] Карсавина И. Л. Дневник «Что я знаю о своей семье… 1983 – 1984».
[4] Письмо И.Л. Карсавиной к А.А. Ванееву от 21.06.1955 г. // Письма Карсавиной Ирины Львовны, дочери философа Карсавина Л.П. (Вильнюс, пос. Явас), Ванееву А.А. / Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб). Фонд Р-1012. Опись 1. Ед. хр. 71.
[5] Автобиография Л.А. Карсавина (позднее 1912 г.), автограф, 5 л. (1 конверт). // Архив рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (ИРЛИ РАН). Ф. 377. Оп. 7. Ед. хр. 1731. Оп. 7.
[6] Письмо С.Л. Карсавиной к А.А. Ванееву 22.01.1956 г. // Письма Карсавиной Сусанны Львовны, дочери философа Карсавина Л.П. (Вильнюс, г. Каунас), Ванееву А.А. / (ЦГАЛИ СПб). Фонд Р-1012. Опись 1. Ед. хр. 72.
[7] Письмо И.Л. Карсавиной к А.А. Ванееву от 26.06.1955 г. // ЦГАЛИ СПб. Фонд Р-1012. Опись 1. Ед. хр. 71.
[8] П.П. Сувчинский – М. В. Юдиной. 12 марта 1962 г. // Юдина М. В. Дух дышит, где хочет. Переписка 1962–1963 гг. М., РОССПЭН, 2010. С.62.
[9] Письма Л.П. Карсавина П.П Сувчинскому от 29.07.1925 г.; от 30.08.1925; от 20.01.1926 г.; от 01.02.1926 г.; от 12.02. 1928; от 27.02.1928 г. // Архив Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицына (ДРЗ). Коллекция В.Е. Аллоя. Опись №1. Ед. хр. 42.
Письма получены благодаря любезной помощи К.Б. Ермишиной. Далее ссылки на письма Карсавина Сувчинскому из данного фонда для краткости отмечены: «ДРЗ».
[10] Письмо Л.П. Карсавина к П.П. Сувчинскому от 10.03.1926 г. // ДРЗ.
[11] Цветаева М.И. <Ответ на анкету журнала «Своими путями»> (1925). // Цветаева М.И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Воспоминания о современниках. Дневниковая проза. М.: Эллис Лак, 1994С. 619. (618 – 620).
[12] Письмо Л.П. Карсавина к П.П Сувчинскому от 10.03.1926 г. // ДРЗ.
Сравнение с фуксином содержит несколько намеков Карсавина: этот реагент он был одним из первых искусственных красителей ткани, ядовитым и крайне нестойким к свету.