Илл.: Светлана Николаевна Иконникова (19.11. 1930 — 11.10.2022)
К 90-летнему юбилею основателя Ленинградской/Санкт-Петербургской культурологической школы профессора С. Н. Иконниковой
Опубликовано в дни прощания со Светланой Николаевной 11.10.2022-15.10.22
***
19 ноября 2020 г. исполнилось 90 лет доктору философских наук, профессору С. Н. Иконниковой, — основателю собственной отечественной школы культурологии. К этой школе дерзновенно причисляют себя и авторы настоящей статьи, поскольку с 1987 по 1991 гг. Каждый был аспирантом Светланы Николаевны, и трудился под ее научным руководством над диссертациями. После успешной защиты все эти десятилетия мы продолжали дружить, созванивались со Светланой Николаевной, обсуждали вышедшие монографии и просто прочитанные художественные книги, обменивались мнениями о происходивших в мире и стране событиях.
Когда же случалось навестить город на Неве, могли просто так, без всяких особых поводов пройтись вместе вдоль Лебяжьей канавки по ул. Пестеля и далее по Рылеева по направлению к ее дому…
* * *
Личность моего научного руководителя уникальна во многих отношениях. Своим многолетним трудом в качестве ученого и организатора Светлана Николаевна давно вошла в большую историю советской и российской науки. Перечисление всех заслуг Светланы Николаевны способно занять немало страниц[1]. Но о семейно-биографических страницах Иконниковой до сих пор известно было сравнительно узкому кругу людей. Между тем, именно на существенное отличие в биографиях кандидатов и докторов философских наук, защитивших диссертации в 50-е – 60-е гг., обратила внимание авторитетный российский философовед Н. В. Мотрошилова[2]. Она подсчитала, что детство почти всех этих людей прошло за пределами культурных столиц СССР, а в Киеве, Ленинграде и Москве росли от 5 до 8 процентов от их общего числа. И только мизерное количество воспитывалось в полноценной интеллектуальной обстановке – в семьях с собственным культурным фондом, сохранивших память о корнях своей фамилии [В. Мотрошилова].
Результат этого анализа можно и даже следовало бы расценить в качестве одного из многих статистических эквивалентов трагедии России прошлого века. Революция, гражданская война, репрессии и неисчислимые потери в Великой Отечественной войне вырубили под ноль дворянство, почти смели огромную часть старой интеллектуальной элиты. Но эта же обнаруженная Неллей Васильевной ошеломляющая разница между долей остепененных детей из культурно-рафинированных семей и защитившихся провинциалов, неожиданно открывает уникальность личности Светланы Николаевны. Чтобы увидеть эту уникальность, надо взглянуть на происходившие тогда процессы в среде выпускников советских школ и студенчества под несколько иным углом зрения.
Прежде всего, важно то, что количество учащихся высших учебных заведений после войны выросло кратно, увеличившись к началу 60-х гг. по сравнению с двоенным временем с 812 тыс. до 2 млн. 396 тыс. человек [Народное хозяйство СССР, с. 544]. У выпускников школ из семей столичной элиты главной форой на старте была более основательная образовательная и культурная база. Но с точки зрения осознания своих жизненных целей и перспектив многие из них были поражены вирусом благополучия: оно давно стало для них привычным, и профессорство уже не воспринималось в качестве лично бодрящей или социальной перспективы, не было устойчивым мотивом для упорных штудий.
Иное дело – юные одаренные чебаркульцы, ухтинцы и, тем более, жители какого-нибудь поселка или села в глубинке. Во-первых, это были самые способные выпускники советской системы образования, не уступающие, а иногда и превосходившие по природной одаренности своих столичных сверстников. И, во-вторых, у них был еще один энергетический центр, «моторчик» – честолюбие юности. Молодость особенно остро переживала воцарившееся повсеместно невыносимое давление низкого потолка, шаблона, всеобщей уравниловки. Ко всему этому добавлялась унылая серость, убогое однообразие провинциальных буден. Это, а еще невольный страх, что так и останешься на обочине жизни, чувство несправедливости и безадресной обиды за то, что был назначен родиться в вязком болоте тоскливого российского захолустья, там, где, кажется, само время опустошено и где как будто воцарилось «бессмысленное терпение завтра и всегда» [Карло Леви, с. 77, 80, 259].
Не столь важно, какой из этих катализаторов социальной устремленности к росту («вертикальной мобильности») в каждом конкретном случае сильнее форсировал характер, направлял и дисциплинировал молодого человека, когда он, наконец, поступал в вуз, когда ему удавалось «зацепиться». Соединяясь в общий мощный поток, эти, не желающие возвращаться назад в бараки и старые избы, к выгребным ямам и удобствам во дворе, и к тому же жаждущиеличного признания напористые юнцы смахнули со своего пути бесчисленное число оранжерейных столичных пижонов. Так что, когда профессорский сын или дочь не просто выстаивали в этом долгом трудном скрытом соревновании, но еще и брали значительно более высокую планку, это свидетельствовало, что в нем или в ней действительно соединилось все необходимое для большой научной судьбы: базовая подготовка, трудолюбие, страсть познания и открытия нового, и, конечно талант.
И. С. Кон (1928 – 2011), сам в 22 года защитивший сразу две кандидатские диссертации, лучше многих знал цену и образовательной базе, и трудолюбию, и таланту. В свои аспиранты он отобрал таких, в будущем ярко состоявшихся в отечественной науке ученых, как, Э. В. Беляев (род. 1937), И. А. Голосенко (1938—2001), С. И. Голод (1935—2013), М. А. Киссель (род. 1934), В. Н. Орлов (1938—1993), П. Н. Хмылев (род. 1934 ). Блистать в этой мужской тщательно отобранной дорогой оправе Игорь Семенович назначил С. Н. Иконникову [Кон с.с.56, 57].
Исключительные качества Светланы Николаевны не только выделил, но и самым высоким образом оценил еще один незаурядный эксперт – советский и российский математик, физик, философ, альпинист, академик АН СССР и РАН Александр Данилович Александров (1912-1999). С 1952 по 1964 г.г. он был ректором Ленинградского государственного университета. Уступив настойчивым предложениям этого талантливейшего человека и ученого образца «досоветской эпохи»[3], Иконникова с 1958 по 1963 гг. работала освобожденным секретарем комитета ВЛКСМ всего Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова[4].
Конечно, не стоит схематизировать, тем более, идеализировать время 50-х – 60-х гг., было в нем достаточно густо намешано всего, о чем сегодня написаны сотни воспоминаний. Разумеется, в полную силу существовал и ничем неизводимый российский протекционизм. Но случай с С. Н. Иконниковойбыл совсем не из этого разряда.
По свидетельству сына – Валерия Вадимовича, ценности в семье никогда не декларировались, «они присутствовали, что называется, имманентно. Главными ценностями был сам человек, его жизнь, уважение к окружающим и, безусловно, самоуважение»[5]. В этой молчаливой «имманентности» сошлось многое объективное и, одновременно, не менее значимое – глубоко субъективное, что вбирала в себя душа взрослеющей Светланы Николаевны, и что она переживала как свою главную, духовную реальность, что незримо ее питало. Отзывы коллег о неизменной жизнерадостности студентки, аспирантки и вожака университетской молодежи Светланы Иконниковой не должны создать ложный образ легковесной фаворитки судьбы, вприпрыжку скачущей вверх по дворцовым лестницам. Было на ее пути немало дней горьких и даже страшных, когда по слову Григория Сковороды, оставаясь для всех веселой, она «внутрь душою тайно рыдала» [Сковорода, с.250].
Привычно объясняя особенности личности внешними обстоятельствами, мы редко задумываемся, над тем великим значением происходящего с нами в минуты одиноких раздумий, о чем великий поэтсоздал духовное наставление:
«Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои…»
Как бы ни казалось призрачными и малозначительным это сугубо интимное пространство, именно в нем – хрупком и беззащитном, – самоопределяется человек Нового времени, в нем он осознает свое «Я», в чем-то сопротивляясь, а в чем-то все-таки уступая соблазнам «бога века сего» (2Кор.4:4). Именно здесь, в этом зримом только одним Свидетелем небесном мире задается духовный вектор личности, проясняется траектория ее мысли, и только вослед этим путям развивается гуманитарная теория.
В одной из своих работ Б. З. Докторов предложил использовать термин «предбиография» [Докторов. Все мы вышли…, с.19], вкладывая в него то, что задается семьей, что так или иначе повлияло на будущую конкретную жизнь, деятельность человека: «т.е. долгий процесс формирования семьи, в которой он родился и воспитывался. Одни люди хорошо знают это прошлое и имеют возможность ощущать себя частью долгой истории своей семьи, для других – эта история очень коротка, для третьих – ее вообще нет» [Докторов. Современная российская …, c. 160].
Идея использования нового понятия видится вполне продуктивной, однако трудно согласиться с Б.З. Докторовым в том, тем, что предбиография «обрывается в момент рождения и сразу начинается собственно биография» [Там же, с.163]. Напротив, предбиография способна воскресать в душе взрослеющего человека, и затем жить все больше восполняясь подробностями в тишине его раздумий, в доверительном разговоре с другом, в исповеди. А потому значение предбиографии расширяется до представлений человека о значимых лицах и событиях в судьбе тех, кого сам этот человек уже, быть может, не застал в живых, но кого онсчитает созидателями судьбы своей фамилии, своего рода.
С этой точки зрения предбиография Светланы Николаевы не только открывает захватывающую историю ее предков, но и отвечает на вопрос, почему в своих работах она неизменно использует словосочетание «диалог культур» [Иконникова. Диалог…]. Как она сама пишет в статье с личностно окрашенным названием, «именно в биографиях раскрывается сложность принятия волевых решений, обоснование целей и мотивов, поиск средств их реализации, комплекс надежд и разочарований. Биография личности создает вокруг себя своеобразное «гравитационное поле» человеческих поступков, эмоциональных переживаний. В фокусе биографических исследований оказывается духовный мир человека, намерения и поиски, трудности и препятствия, конформизм и новаторство, признание и провалы» [Иконникова. Биография как…].
Не приходится сомневаться, что постоянные размышления над судьбами своих предков, общение и опыт своих родителей сформировали качества Светланы Николаевны, позволившие ей стать чутким и тонким исследователем культурных процессов, крупным практиком и организатором науки – основателем собственнойнаучной школы, и удивительно терпимым к идеологическому разномыслию руководителю и педагогом, ценящим творческие способности коллег и учеников[6].
Главная особенность и духовная традиция русской гуманитарной мысли, как в литературе, так и в науке имеет свой исток в ее погруженности в личное сердечное переживание, в поверке всего и вся нравственным чувством, совестью. В зависимости от индивидуальных качеств человека этот процесс может выражаться в самом многообразном виде. Он способен привести к самым острым духовным кризисам, столкновению веры и научного миропонимания, как, например, это было выражено Ф.М.Достоевским[7]. И, напротив, та же самая полярность и напряженность «гравитационного поля», может не замечаться сторонними людьми, расцениваться ими истолковываться иначе, – как неизменная выдержка, спокойствие или даже равнодушие[8]. В случае С. Н. Иконниковой творческое намагничивание, возникающее под действием ее «гравитационого поля» нас, молодых аспирантов стимулировало, помогая скорее уточнить личное направление научного интереса, выбрать и не терять верную интонацию, оттачивать собственный почерк и стиль.
В общении с коллегами и нами, аспирантами конца 80-х – начала 90-х гг. Светлана Николаевна нередко возвращалась к теме значения семьи для самосознания и культурной идентичности у каждого человека. В т.ч. рассказывая некоторые эпизоды из истории своей фамилии. Как-то она принесла на кафедру фото пожилой бурятки в дэгеле[9] с курительной трубкой в руках. Оказалась, что это была ее прабабушка – бурятка Агапия Клюкина (1846-1926). Именитой, научно титулованной правнучке очень хотелось, чтобы мы разглядели в ней общее сходство с самой простой сибирской женщиной, запечатленной на снимке. В этом эпизоде, в настойчивом желании жизненно умудренного ученого как-то очень по-детски прямо и открыто дополнить свое переживание внутренней связи со своими предками внешним подтверждением своих коллег, проявилась та особая значимость, которую придавала Светлана Николаевна истории своей семьи.
Еще одна важная деталь связана с резким возражением нашего научного руководителя тем, кто позволял высказываться о провинциальной черте или провинциальности студента или аспиранта. Светлана Николаевна не принимала это слово ни под каким предлогом и в каждом случае настолько решительно возражала, что один из случайных свидетелей таких диалогов, даже усомнился, что сама Иконникова родилась в Ленинграде. Такое мгновенно-реактивное реагирование дает основания считать его истоком глубокое личное переживание Светланой Николавеной своей связи с Сибирью, Дальним Востоком, Украиной, Крымом, Калининградом, Узбекистаноми и др. территориями страны и судьбами живших там предшествующих поколений семьи.
Самая загадочная и самая героическая фигура из истории предков Иконниковой – это ее прапрадед Андрей Яковлевич Меховицкий (1789—1848), уроженец Ковровского уезда Владимирской губернии. Начав службу рекрутом в Белостокском мушкетерском полку, он почти сразу отличился отвагой при обороне Данцига от войск маршала Лефевра в 1807 г. Пройдя всю наполеоновскую кампанию, в 1823 г. был произведён в поручики с присвоением дворянского титула как офицеру. В том же году супруга Мария (из семьи польских мещан Охримовичей) родила ему сына, которого крестили с именем Михаил.
В 1832 г. (возможно в 1833 г.) поручик Владимирского батальона внутренней стражи Меховицкий был арестован, осуждён (предположительно, за связь с участниками польского восстания) и этапом отправлен ссыльным в Нерчинск. Позже Мария с сыном последовала за мужем[10].
Михаил получил образование в Нерчинской горно-заводской школе. После амнистии 1850-х гг. семья поселилась в селе Кудара недалеко от Верхнеудинска (прежнее название Улан-Уде), где и произошли встреча, а затем и венчание с Агапией Клюкиной. Браки ссыльных с бурятами и принятие последними православия[11] были достаточно частым явлением[12]. Они стимулировались с двух сторон – недостатком русских невест и уложениями российского законодательства, освобождавшего принявших православие от ясака и предоставлявшего налоговые льготы[13] [См. подробнее: Шатуев]. При этом особо подчеркивалось, что таинство крещения должно было совершиться исключительно добровольно. Путешественники и исследователи отмечали независимость и высокий семейный статус замужних женщин в бурятских семьях [См.: Замураева, с. 158; Кроль с. 116].
Повзрослев, Михаил Андреевич всю жизнь трудился в судопроизводстве в Верхнеудинске, заслужил 4 ордена. Одной из многих рожденных в браке с Агапией детей была Мария (1869-1942), будущая бабушка Светланы Николаевны. Марии Михайловне суждено было встретиться и связать свою жизнь с Иваном Константиновичем Грядасовым (1866-1942).
Отец Ивана Грядасова – Константин Ильич работал на Елизаветинском винокуренном заводе крупного сибирского предпринимателя, купца Ивана Флегонтовича Голдобина. После кончины родителей, опеку над Иваном взяла на себя семья Голдобиных и в течение многих лет оказывала очень большую материальную поддержку [Нагайцева]. После окончания Иркутского училища, Иван Константинович работал механиком на заводах Голдобина, а потом и управляющим заводами в Сретенском на реке Шилка [Литвинцев]. В начале 1890-х гг. семья Грядасовых переехала в Благовещенск. Там Иван Константинович построил уже свой завод, а также возвел большой каменный дом на берегу Зеи[14].
И. К. Грядасов был очень деятельным предпринимателем, механиком, изобретателем. Все свободные средства он всегда пускал в дело, поэтому семья жила не бедно, но весьма скромно. Среди прочего Иван Константинович купил Колесный пароход «Святитель Николай», а затем ещё один – «Молния». В 1911 году он организовал золотопромышленное товарищество «Рудник». Свои прииски в верховьях реки Ниман (приток Буреи), он назвал Елизаветинскими – по имени одной из дочерей – Елизаветы, будущей мамы Светланы Николаевны.
Сам факт вхождения в золотопромышленное старательное дело свидетельствует о весьма решительном характере Ивана Константиновича. Поначалу нравы в этой отрасли царили едва ли не звериные: сообщения о грабежах, убийствах, массовых смертельных отравлениях с целью уклонения от оплаты за труд и т.п. воспринимались как обычная газетная хроника [См, например: Черный Лихорадка на Амуре; Черный. Лихорадка по-селемджински].
И хотя ко времени вхождения Грядасова в сферу золотодобычи правительство успело навести относительный порядок[15], надо было обладать известным мужеством и способностью идти на риск, чтобы ввязываться в подобное дело. С приходом большевиков, вся нормальная жизнь кончилась, семья получила клеймо «лишенцев», а все имущество Грядасовых конфисковали. От возможной гибели Грядасовых – Ивана Константиновича и Марию Михайловну спасла та самая любимица родителей – Елизавета, в честь которой получил свое имя золотой прииск. Разве что, ко времени переезда к ней отца и матери в 1926 г. она уже жила в Ленинграде с фамилией Босенко.
Знакомство со своим будущим мужем Николаем Николаевичем Босенко (1882—1951) у Елизаветы Ивановны Грядасовой (1893—1984) произошло в 1912 г. в романтической обстановке бала, который давал городской голова города Верхнеудинска, купец 2-й гильдии Иван Васильевич Титов [Городские головы…]. Через год, в церкви Института путей сообщения в Петербурге на Фонтанке свершилось таинство венчания молодых. А еще через год Николая Николаевича призвали в армию, где он попал на Румынский фронт. В той войне Россия среди миллионов потерь могла, не раз, потерять иуроженца г. Ромны (Сумской губернии) будущего профессора Н. Н. Босенко.
По семейному преданию Николай Босенко воспитывался и учился в 50 км от г. Ромны – в огромной усадьбе графа Щербатова в селе Терны. Владелица усадьбы графиня Прасковья Сергеевна Уварова [Уварова] принимала деятельное участие в воспитании и образовании местных ребятишек, в их числе был и Николай.
Приблизительно в 1900-м г. имея на руках рекомендательное письмо о высоких способностях и показанных на экзаменах результатах, Н. Босенко поступил в Императорский Институт путей сообщения в Петербурге. В 1911 г. онбыл направлен в экспедицию на север Байкала, с целью ознакомления о возможности устройства железной дороги (один из предшествующих проектов современного БАМа)[16].
В 1918 г. семья Босенко переехала в Крым, где Николай Николаевич служил в управлении шоссейных дорог и занимался проектированием и строительством дорог в районе Бахчисарая. В 1920 г. он был арестован красноармейцами, 9 месяцев провел в камерах Симферопольской тюрьмы, не зная, что там же находился и был расстрелян его родной брат – Сергей. Николай Николаевич чудом избежал расстрела, в семье говорили, что своим спасением он был обязан личному заступничеству А. Д. Цюрюпы.
После освобождения Н. Н. Босенко служил в Москве, в ГУКСе (Главное управление капитального строительства). После принятия плана ГОЭЛРО был назначен ведущим инженером, участвовал в проектировании Волховской, Нижнесвирской и Верхнесвирской ГЭС, для чего семья переехала в Ленинград. Тогда, получив весьма щедрые подъемные, Николай Николаевич купил шикарную четырехкомнатную квартиру на улице Каляева в доме N 29.
В 1932г. профессор Ленинградского политехнического института Н. Н. Босенко создал первую в Советском Союзе кафедру «Производство гидротехнических работ» и руководил ею до 1935 г. [Строительство…]. Затем он был направлен на строительство каскада электростанций на реке Тертер (Азербайджан, сейчас – территория Нагорного Карабаха). В 1936 г. в результате сильнейшего паводка плотину снесло. По доносу Николая Николаевича арестовали.
Следствие вело Бакинское ОГПУ, арестованному грозил расстрел. Старшей дочери Наталье Николаевне (1915-2010) удалось попасть на приём к всесильному главе Азербайджана М.Д. Багирову, в результате чего следствие передали другому следователю, который переквалифицировал статью, а затем Николай Николаевич был полностью оправдан. Совершенно раздавленный после допросов и пыток он вернулся в Ленинград, где до начала войны трудился во Всесоюзном государственном проектно-изыскательском тресте «Гидроэнергопроект» (ГИДЕП).
Тяжелый арестантский опыт отца повлиял и на судьбу Светланы Николаевны: обычно мягкий, аристократически тактичный Николай Николаевич категорически воспротивился ее первоначальному желанию поступать на юридический факультет, в результате документы она подала на психологический. Однако, через год Светлана Николаевна поняла, что «психология – не ее», и буквально сбежала на философский факультет.
Жизненная траектория мамы Светланы Николаевны не менее интересна. Елизавета Ивановна родилась в 1893 г. в Благовещенске. Семья, как было сказано выше, жила в достатке, и позже Елизавета Ивановна рассказывала, что она, как многие жившие тогда ее знакомые, легко путешествовала: плавала с мамой на пароходах в Хабаровск, ездили «пройтись по магазинам» во Владивосток. И, между прочим, в 1907 г. девочки также в сопровождении мамы Марии Михайловны и с ещё одной семьей запросто отправились за дамскими платьями и шляпками в Японию.
В 1909 г. после окончания Иркутской гимназии Лиза – 16-ти лет от роду с двумя сверстницами-подружками отправилась учиться … в Европу. Девушки доехали сначала до Петербурга, где одна из них решила остаться и поступать в Политехнический. А Елизавета с подругой проследовали дальше – в Варшаву, Берлин, Брюссель, а потом и в Париж.
Там Елизавета Ивановна поступила в Сорбонну, училась живописи и изучала французский. Там же она получила диплом, подтверждающий право преподавать французский язык.
К сожалению, через три года у меценатствующей г-жи Е. И. Голдобиной, оплачивавшей обучение и высылавшей средства на жизнь, изменились финансовые обстоятельства. Елизавета Ивановна уехала из Парижа в Вильнюс, а затем к родителям в Благовещенск. Ее дальнейшая судьба была связана с Николаем Николаевичем.
Всю оставшуюся жизнь Елизавета Ивановна занималась живописью, особенно любила писать маслом букеты цветов. А еще увлекалась историей географических открытий, была действительным членом Географического общества, старалась посещать все, что проходило в штаб-квартире Общества в переулке Гривцова в доме 10 «А».
Период Великой Отечественной войны – особая страница в биографии Светланы Николаевны. Николая Николаевича эвакуировали почти сразу по распоряжению А.А.Жданова, но место его назначения долгое время оставалось неизвестным. А Светлану должны были эвакуировать с ее классом в июле. Но в последний момент Елизавета Ивановна, категорически отказалась давать согласие на эвакуацию дочери со школой, т.к. считала, что дочка должна остаться с мамой, и ее не оставляло дурное предчувствие. Материнское сердце не обмануло: неподалеку от станции Дно на поезд с детьми был налёт немецкой авиации, из одноклассников Светланы почти никто не выжил…
В итоге Светлану эвакуировали в августе 1941 г. с детьми сотрудников Художественного фонда, поскольку там работала Елизавета Ивановна. Детей привезли в какой-то интернат около Ярославля, где Светлана заболела. Нездоровье усугубилось из-за сильного недоедания. Каким-то чудом Елизавете Ивановне удалось вырваться из Ленинграда, отыскать Светлану и забрать ее. После этого начались скитания, чтобы соединиться хотя бы со старшей сестрой – Наталией Николаевной и ее мужем.
Проблема была в том, что к тому моменту, когда добирались до того места, где должна была быть сестра, ее мужа, Николая Никитовича Надирова[17] уже перебрасывали на другой объект, – он был куратором строительства военных аэродромов от ЦК ВКП(б).
Горький, Кряж (около Самары), Камышин, Татарстан – мать и дочь перебирались из одного города в другой и далее, каждый раз с мытарствами, на грузовиках, в теплушках, на пароходах. Но тогда-то безденежные скитальцы и получили уроки человеческого милосердия. Наконец, в какой-то момент Елизавете Ивановне стало известно, что Николай Николаевич вместе с ГИДЭПом находится в г. Чирчик (Узбекистан), где руководит завершением строительства каскада ГЭС на одноименной реке[18]. Практически каждая семья этого города тогда приняла кого-то из эвакуированных. Что касается школьников той поры, то они много работали на обустройстве больничных помещений, даже помогали в цехах эвакуированных заводов «Ростсельмаш» и Воронежского «Коминтерна». Они же регулярно собирали металлолом, отправляли посылки и письма на фронт [И в тылу ковали победу]. И, конечно, как все подростки, находили время для забав. Светлана Николаевна очень тепло говорила об узбеках и вспоминала, как любила нырять с моста в реку.
После войны семья Босенко вернулась в свою Ленинградскую квартиру на ул. Каляева. Напротив окон комнаты Светланы Николаевны находились учебные классы ВИТУ (в настоящее время Военный институт (инженерно-технический) Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А. В. Хрулёва). Так познакомились и влюбились друг в друга с первого взгляда учившийся в ВИТУ Вадим Алексеевич Иконников и Светлана Николаевна Босенко. В семейном архиве до сих пор хранится первое письмо курсанта к Прекрасной Незнакомке.
31 декабря 1950 состоялась их свадьба. А вскоре выпускника ВИТУ направили специалистом по размагничиванию военных кораблей в Балтийск. Светлана Николаевна поехала с ним. Молодые жили сначала в Калининграде в историческом окраинном районе, именовавшимся тогда по инерции, как в Кенигсберге свою Понарт, а потом разменяли ленинградскую комнату на комнату в центре города – по улице Римского-Корсакова, неподалеку от зоопарка. Оба они вспоминали два года жизни в Калининграде как самое счастливое время.
В этом союзе новой семьи – Вадима и Светланы Иконниковых – встретились два отчетливо различных потока российских фамильных историй, несколько десятилетий находившихся на разных полюсах отношения к официальной идеологии.
Вадим Алексеевич Иконников был сыном Алексея Александровича Иконникова (1902-1953), уроженца г. Никольск Вологодской губернии. Свою судьбу Алексей Александрович связал с профессиональной службой в Красной Армии и вырос до бригадного комиссара и члена Военного Совета. Он, вне всякого сомнения, считался новой советской элитой: до переезда в квартиру на Маяковской Иконниковы жили в доме на ул. Халтурина, рядом с Эрмитажем, на одной лестничной площадке с М. Н. Тухачевским (1893-1937). У Алексея Александровича был личный водитель, денщик. Летний отпуск старшие Иконниковы всегда проводили на номенклатурных дачах в Тарховке или в Мельничном ручье[19].
После войны, однако, все пошло наперекосяк из-за «Ленинградского дела» [См. подробнее: Амосова…, с. 94-112], т.к. Алексей Александрович был очень близок и дружен с первым секретарем Ленинградского обкома ВКП(б) Алексеем Александровичем Кузнецовым. И, тем не менее, супруга бригадного комиссара Надежда Николаевна Иконникова (1902-1989) до конца жизни держалась ортодоксальных коммунистических взглядов, а о репрессиях 1936 – 1937 гг. Даже после разоблачения культа личности Сталина говорила, что «не бывает дыма без огня». А Елизавета Ивановна, напротив, буквально ненавидела любое проявление пролетарской культуры, а особенно – танец «яблочко» в исполнении, как она говорила, «матросни».
Идеологическую полярность в семье помогла преодолеть любовь: о политических разногласиях и оценках истории во вновь созданной семье Иконниковых старались не говорить. Главный вывод из этого конкретного, лично преподнесенного, биографического урока, усвоенного Светланой Николаевной прост и, одновременно, глубок: как человеческие перегородки не вырастают до Бога, так и идеологические предубеждения не должны разрушать базовые человеческие отношения, становиться значимее нравственности и порядочности.
Однако, можно предположить, что симпатии Светланы Николаевны все же невольно склонялись к позиции Елизаветы Ивановны: при общем либеральном характере воспитания сына Валерия (род. 1955) ему ни под каким предлогом не позволялось общение с «дворовыми». По собственному признанию Валерия Вадимовича, «пригласить в гости в нашу шикарную квартиру какую-нибудь шпану из подворотни на Басковом переулке для меня было немыслимо»[20]. Взросление Валерия Вадимовича сопровождалось обилием подписных журналов, отбиравших изрядную долю семейного бюджета: «Иностранная литература», «Новый мир», «Наука и жизнь», «Знание – сила», «Техника молодежи», «Химия и жизнь, «Военно-исторический журнал», «Вопросы философии» и т.д.
Конечно, особое значение в расширении и закреплении философских и научных интересов С. Н. Иконниковой имели университетская обстановка и дружеский круг общения в конце 50-х – начале 60-х гг. Это было время шумных посиделок всего философского факультета в квартире Иконниковых, получивших тогда название «складчина». Встречи всегда проходили и свободно, и весьма шумно, непременно сопровождаясь песнями, танцами (твист, шейк и пр.). В число друзей и подруг Светланы Николаевны входили в будущем известные ученые и педагоги высшей школы Татьяна Александровна Верещагина, Эльга Павловна Юровская, Тамара Витальевна Холостова, Герман Филиппович Сунягин, Сергей Матвеевич Черкасов.
Часто гостями дома бывали И. С. Кон, М. С. Каган, Б. Д. Парыгин, В. Т. Лисовский, В. П. Рожин и др. философы. В. А. Ядов, пожалуй, забегал чаще других и по особому поводу: у Светланы Николаевны была, так называемая талонная книжка, которая позволяла брать билеты в любой кинотеатр без очереди. Владимир Александрович Ядов, тоже большой любитель кино, жил тогда неподалеку, на ул. Пестеля, что позволяло ему по-дружески удобно пользоваться этой волшебной книжицей. Он, кстати, снискал особенную любовь Надежды Николаевны за то, что, в отличие от всех гостей, снимал обувь прямо на лестничной площадке: тщательная аккуратность была в характере Ядова.
Итак, даже столь короткий биографический эскиз судеб и обстоятельств жизни родных С. Н. Иконниковой и ее самой позволяет понять, как оформились многие личные качества Светланы Николаевны, среди которых, в первую очередь, следует выделить владение социальной дипломатией – способность ладить с самыми разными людьми. Она быстро находила общий язык с любым собеседником, часто обращаясь именно к тому общему, что было и в ее, и в его биографии. Возникающая при этом объединяющая культурно-историческая идентичность содействовала, тому, чтобы человек становился ее союзником. При этом Иконникова никогда не теряла из виду собственные цели и свое дело. К числу главных дел Светланы Николаевны относилась культурология и уникальный коллектив, тщательно собираемый и оберегаемый ею с 1972 г., когда она пришла после университета в ЛГИК им. Н. К. Крупской и возглавила кафедру теории культуры. Здесь она выполнила самую главную задачу, поставленную самой себе: задала верный интеллектуальный тон, создала свободную и культурно насыщенную атмосферу собственной школы, без которой невозможно научное творчество и через него – появление настоящих мыслителей и ученых, специалистов в области теории культуры.
Сказать, что в этой научной дисциплине достигнуто благополучие значило бы сильно погрешить против истины. Не секрет, что слово «культуролог» превращено в ухватистую палочку-выручалочку: им горделиво может подписаться себя вчерашний краевед, или социальный психолог, вдруг начавший рассуждать об истоках ментальности или основаниях общественных ценностей. Спору нет: и краеведение, и социальная психология и многие другие области знаний – сферы достойные и по-своему исполняющие свое высокое предназначение. Но все же вослед известному выражению некоторым авторам не стоит ломать ни стулья, ни границы дисциплин, ни вторгаться в сферы чужой компетентности.
С другой стороны – от профессиональных ученых-философов продолжают звучать сомнения в состоятельности теории культуры как полноценной научной дисциплины [Тульчинский, с.168]. Критичность со стороны философии понятна и объяснима: культурология сама есть порождение нашей культуры. А таковая следует своим путем (мы говорим – «развивается») неумолимо и, по существу, слепо: она давно уже не оборачивается на свой исток, не вглядывается вперед и смотрит, можно сказать, себе под ноги. Она разорвала свои связи и теологией и с философией. Поэтому, какими бы свободными или широкими ни казались нам исследования о культуре, они не делают главного: не ставят саму культуру под вопрос, поскольку полагаются внутри культуры и следуют ее путем. Тем самым они подменяют философию, представая перед нами самодостаточными, самопонятными, самоочевидными, самодостоверными. Таким образом, по жесткому, но точному выражению русского религиозного философа К. К. Иванова, «культура исполняет роль философии тем более торжественно и впечатляюще, чем более делает это бесстыдно» [Иванов К .К…., c. 190]. Не в последнюю очередь такое положение обусловлено воцарившимся сциентизмом, претензией рассуждать от имени науки обо всем, в т.ч. относящемся к сугубым вопросам теологии и философии.
Итак, современное отношение к культурологии колеблется между восприятием ее как сферы безграничной теоретической вольницы (что принято назвать «междисциплинарностью»), и уличением в квази-научности ввиду забвения ею главного вопроса о смысле развития культуры. Фактическое же положение сферы культурологии таково, что оба этих крайних взгляда сегодня почти не влияют на перманентное издание книг, публикацию статей, поразительную разноголосицу в учебных курсах под одним общим названием, и тем более, на ритмичность конвейера по выдаче дипломов о высшем образовании или ученой степени с тем же опорным словом.
Но не стоит торопиться с оценками пути отечественной теории культуры, это будет слишком преждевременным: вспомним, что первая отдельная глава, посвященная философии культуры, впервые появилась в советской академической литературе только в 1966 г., т.е. сравнительно недавно [См.: Коммунизм и культура; Межуев, с.114]. Как раз саму ситуацию, когда в адрес теории культуры ставятся вопросы о ее смысле, когда эти вопросы о духовном значении возвращаются в центр гуманитарной мысли допустимо расценить как достижение и продуктивный результат развития. Одна из важнейших заслуг и отличительных черт культурологической школы Светланы Николаевны Иконниковой состоит в том, что именно она вместе с такими своими коллегами, как профессор Эльмар Владимирович Соколов[21] и смогла извлечь из истории своей семьи, собственной биографии нужные выводы и уроки, а затем сформировать на их базе устойчивые подходы к теоретическим изысканиям. Стартовав едва ли от «нулевой» отметки в состоянии советской социологи и культурологии[22] в 60-е годы, они, всеми силами методично ослабляли тугую удавку идеологии, считая идеологические предубеждения тормозящими гуманитарную науку. При этом в своих книгах и статьях они последовательно подавали пример глубоко личного переживания российской истории.
Сегодня, когда, культурная аорта академического мира давно, и, надеемся, окончательно высвободилась, нынешнему поколению молодых ученых эта черта может показаться слишком простой, «не теоретичной». Однако именно ее наличием в первую очередь обеспечивается полнота и, в конечном счете, результативность отечественной теории культуры, а потому ни под какими предлогами «объективности» нельзя ее утерять.
ЛИТЕРАТУРА:
Амосова А. А., Бранденбергер Д. Новейшие подходы к интерпретации «Ленинградского дела» конца 1940-х — начала 1950-х годов в российских научно-популярных изданиях. // Новейшая история России. СПб, издательство СПбГУ. 2017, № 1 (18) С.С. 94-112.
Березина О. Б. Нерчинская каторга в системе пенитенциарных учреждений России в конце XVIII-начале XX веков. Дисс. … канд. юр. Наук. Екатеринбург. 2006.— 222 с.
Бильвина О. Л. Пространство Александрова. К 100-летию со дня рождения академика А.Д.Александрова // Журнал «Санкт-Петербургский университет» №16 (3858) 28 Декабря 2012. [Электронный ресурс]: URL: http://journal.spbu.ru/?p=9230 (Дата обращения24.10.2020).
Босенко Е. Из старого дневника. // Бригантина. Сборник рассказов о путешествиях, поисках, открытиях. М., «Молодая гвардия». 1980. С.С. 131-140.
Городские головы Верхеудинска. // [Электронный ресурс]: «Академик». Словари и энциклопедии на Академике. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1778773 (Дата обращения 25.10.20202).
Докторов Б. З. Все мы вышли из «грушинской шинели». К 85-летию со дня рождения Б. А. Грушина. М.: Радуга, 2014. — 100 с.
Докторов Б.З. Современная российская социология: Историко-биографические поиски. В 3-х тт. Том 1: Биографии и история. М.: ЦСПиМ, 2012. – 418 с.
Докторов Б.З. «Э.В. Беляев: «Естественно-научные и социальные интересы – определяющая черта моей личности» // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2010. № 3. С. 2–11
Достоевский Ф. М. Письма. Н. Д. Фонвизиной Конец января — 20-е числа февраля 1854. Омск // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в тридацати томах. Публицистика и письма. Тома XVIII-XXX. Т. 28. Книга 1. Л., Наука, Ленинградское отделение. 1985. —616 с.
Замураева Полина Баировна. Гендерные отношенияв традиционной культуре бурят (вторая половина XVIII – первая половина XIX вв.). Дисс. … канд. культурологии. Улан-Удэ. ФГБОУ ВО Восточно-Сибирский государственный институт культуры 2015 г. — 177 с.
Иванов К.К. Что такое культура? // Сборник научных трудов. Выпуск 1. СПб, Российский институт истории искусств. 1992. С.С.189-214.
Иконникова С. Н. Биография как социокультурное измерение истории. // «Культурологический журнал / JournalofCulturalResearch». Электронное периодическое рецензируемое научное издание. 2011/4 (6) URL: http://cr-journal.ru/rus/journals/100.html&j_id=8 (Дата обращения 25.10.2020).
Иконникова С. Н. Диалог о культуре. Л. : Лениздат, 1987. — 203 с.
История больницы. // [Электронный ресурс]: Сайт «Городская клиническая больница №31 Комитета поздравоохранению Правительства Санкт-Петербурга». URL: https://www.spbsverdlovka.ru/about/history.html (Дата обращения 26.10.1010).
И в тылу ковали победу. // [Электронный ресурс]: «Чирчик». Общественно-политическая газета. URL: http://www.chirchiknews.uz/cgi-bin/main.cgi?lan=r&raz=25&god=2020&mes=8&pg=4&id=2822&od=1&om=1&og=2006&dd=27&dm=10&dg=2020&nr=0&search=%E2%EE%E9%ED%E0 (Дата обращения 25.10.2020).
Казин А. Л. Частицы бытия. Роман с философией. — СПб., Алетейя. 2013. — 296 с.
Карло Леви. Христос остановился в Эболи. М.: Издательская инициатива. «Commonplace. 2016. — 331 с.
Коммунизм и культура: Закономерности формирования и развития новой культуры. М., Наука. 1966. — 427 с.
Кон И.С. 80 лет одиночества. — М.: Время, 2008. — 432 с.
Кроль М.А. Страницы моей жизни. М., «Мосты культуры», 1942. — 454 с.
Литвинцев А. Сельские хроники. Шилкинское // Земля. – 2013. – № 32. [Электронный ресурс]: «Энциклопедия Забайкалья» URL: http://encycl.chita.ru/encycl/person/?id=8985 (Дата обращения 26.10.2020).
Межуев В.М. Факультет в середине 60-х годов ХХ века. // Философская оттепель и падение догматического марксизма в России. Философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова в воспоминаниях его выпускников. М.; СПб., Нестор-История, 2017. С.С.110-131.
Нагайцева Н. Д., Гусейнова Т. Н. Верхнеудинский приют и его влияние на изменение положения арестантских детей в Восточной Сибири в XIX веке // Верхнеудинск: вехи истории. Улан-Удэ, 2014
Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический сборник. М., «Финансы и статистика». 1987. — 766 с.
Мотрошилова Н.В. Судьба поколения и личность ученого. Выступление на Всероссийской конференции «Россия в духовных поисках современного мира» (Москва, МГИМО, сентябрь 2005.) —[Электронный ресурс]: «Социогнозис». URL: http://www.sociognosis.narod.ru/docs/zamoshkin_salmin.htm (Дата обращения 22.10.2020).
Незаметное (Au) месторождение, Кедровая река, Красноармейский район, Приморский край, Дальний Восток, Россия // [Электронный ресурс]: «Минералы и месторождения России и стран ближнего зарубежья». URL: https://webmineral.ru/deposits/item.php?id=1549 (Дата обращения 25.10.20202).
Одариченко Э. Г., Рейф Ф.Г., Залищак Б. Л., Пахомова В. А. Генезис корунда по термобарогеохимическим данным (месторождение Незаметнинское, Приморский край) // Вестник Дальневосточного отделения Российской Академии наук. 2004. № 5. С.С. 110-121
Сапоговская, Л. В. Частная золотопромышленность России на рубеже XIX-XX вв. (Урал и Сибирь — модели развития). Дисс. … д-ра исторических наук. Екатеринбург. 1998. – 312 с.
Сковорода Г.С. Сочинения Григория Саввича Сковороды. Юбилейное издание. (1794—1894 год). 1894. Харьков. — 352 с.
Соколов Э. В. В миру и наедине с собой. [Электронный ресурс]: Журнал «Самиздат». URL: http://samlib.ru/s/sokolow_e_w/memory.shtml#_Toc42652489 (Дата обращения 26.10.2020).
Строительство. // [Электронный ресурс]: «Политех» Санкт-Петербургского политехнического университет Петра Великого. URL: https://www.spbstu.ru/university/about-the-university/history/contribution-science/construction/index.php?sphrase_id=1657879 (Дата обращения 25.10.2020).
Тульчинский Г.Л. Истории по жизни: опыт персонологической систематизации. — Санкт-Петербург, Алетейя, 2007. — 397 с.
Черный Т. Золотая лихорадка на Амуре // [Электронный ресурс]: «Амурские сезоны» URL: http://геоамур.рф/sources/nat_econ/industry/industry-x=06.php (Дата обращения 25.10.20202).
Черный Т. Золотая лихорадка по-селемджински // [Электронный ресурс]: «Амурские сезоны» URL: http://xn--80afg3aiou.xn--p1ai/sources/nat_econ/industry/industry-x=01.php (Дата обращения 25.10.20202).
Шатуев Н. В. Государственно-правовое регулирование религиозных отношений в Забайкалье во второй половине XVII — начале XX вв. Дис. … канд. юрид. наук. М. 2006. 263 с.
Шейнман Л. Б.. Чирчик-Бозсуйский каскад. // [Электронный ресурс]: «Большая советская энциклопедия» URL: https://slovar.wikireading.ru/2733007 (Дата обращения 25.10.2020).
Щапов А. П. Историко-географические и этнологические заметки о сибирском населении. – Доп. том к изд. 1905—1908 гг.—Иркутск, 1937. — 378 с.
Уварова П. С. Былое. Давно прошедшие счастливые дни // М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2005. — 296 с.
[1] Под руководством С. Н. Иконниковой защищено 14 докторских и 60 кандидатских диссертаций.
[2]Н. В. Мотрошилова – ровесница С.Н.Иконниковой, родилась в 1934 г. в селе Староверово Харьковской области Украинской ССР.
[3] Характеристика, данная А. Д. Александрову В. А. Ядовым. [Бильвина].
[4] Скроить и сшить крепкую партийную карьеру С. Н.Иконниковой предлагали не раз, но после опыта освобожденной комсомольской работы она всегда отклоняла эти возможности и до настоящего времени ни разу не пожалела об этом.
[5] Из личного письма В. В. Иконникова к В. И. Шаронову от 18.10.2020.
[6] Замечательно определил один из многих талантов своей бывшей аспирантки Игорь Семенович Кон: «Руководить творческими мужчинами так, чтобы они не срывали занятий, не ссорились и не обижались, да еще ограждать их от нападок до стороны партийного начальства — не легче, чем управлять группой дрессированных львов или балетной труппой. У Светланы это получается…» [Кон, с. 57].
[7]На конфликт между верой и научным понимание мира, возникшим у человека XIX века, указывают строчки письма Ф.М.Достоевского к Н.Д. Фонвизиной: «Если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной» [ , с.176].
[8] Примером такого несовпадающего истолкования между духовно далекими людьми могут быть строчка в воспоминаниях А.Л.Казина о совместной работе на кафедре С. Н. Иконниковой в начале 1970-х гг.: «Она смотрела на меня своими холодными глазами, и я читал в них только одну мысль: что бы мне ещё поручить?» [Казин. , c.80 ].
[9]Дэгел – традиционный национальный бурятский халат .
[10] В Российском законодательстве особое внимание уделялось вопросу обеспечения семей ссыльных и ссыльно-каторжных, добровольно последовавших за осужденными, специально оговаривалась добровольность следования в Забайкалье, и определялось отнесение всех материальных издержек по доставке к месту назначения на счет государства [Берзина, с.40].
[11] О чем говорит само имя, данное по святцам в память о св мч. Агапии.
[12] А. П. Щапов в своих этнографических заметках о сибирском населении 70-х годов XIX в. писал: «Все чаще и чаще русские женятся на крещеных бурятках, а новокрещеные буряты на русских женщинах [Щапов, с. 117].
[13]Шатуев Н. В. Государственно-правовое регулирование религиозных отношений в Забайкалье во второй половине XVII – начале XX вв. Дис. … канд. юрид. наук. М. 2006. 263 с.
[14] Дом этот по свидетельству В. В. Иконникова сохранился до настоящего времени.
[15] Американский автор писал: «Заручившись разрешением правительства, золотопромышленник может отправиться в любую часть Сибири, и если он знает дело, то может рассчитывать на успех, т.к. охранительные законы в России значительно строже, чем в какой-либо другой стране. Захват участка, на которые приобретены права, совершенно неизвестен здесь, о грабежах и убийствах почти не слышно, съестные припасы изумительно дешевы, как и труд, … правительство дает каждому владельцу казаков для охраны…» [См: Сапоговская, с. 251, 272].
[16] В 1980 г. Елизавета Ивановна Босенко опубликует очерк на основе обработанного ею дневника П.В. Оленина – техника одного из отрядов, которым руководил Николай Николаевич в Амурской экспедиции 1909-1913 гг. [Босенко, с. 131-140]. В нем она расскажет, что именно Н.Н. Босенко открыл богатое месторождение золота на берегу ручья, названного им Незаметным. К сожалению, до сих пор в профессиональных справочниках указано, что Незаметнинское месторождение золота было открыто З.А.Конюховым в начале 30-х гг. ХХ столетия [Незаметное.; Одариченко Э. Г., с. 110].
[17] Сын Н. Н. Надирова Леонид Николаевич (род. 1940) работал заместителем директора Академического театра драмы имени А.С. Пушкина, директором театра имени Ленинского комсомола. С 1986 года был ректором Академии русского балета. С 2004 по 2007 г. работал первым заместителем министра культуры и массовых коммуникаций РФ. Профессор, член Союза театральных деятелей России.
[18] Сегодня в Чирчик-Бозсуйский каскад ГРЭС входят 19 гидроэлектростанций [Шейнман].
[19] В Мельничном ручье действовало реабилитационное отделение «Ленинградской больницы № 31 им. Я. М. Свердлова – т. н. «Свердловки», входившей в систему лечебных учреждений 4-го Управления Минздрава СССР. К ним были прикреплены руководящие партийные и беспартийные работники, а также персональные пенсионеры союзного и республиканского значения и члены их семей» [История больницы …].
[20] Из личного письма В.В. Иконникова к В.И.Шаронову от 17.10.2020.
[21] Весьма показательно, что Э. В. Соколов написал книгу, в которой предпринял попытку осмысления своего научного пути в свете истории своей семьи и личной биографии [См.: Соколов].
[22] Один из крупнейших советских, российских социологов, профессор Колумбийского университета Э.В. Беляев решительно указал на то, что между советской и русской социологической мыслью «не было ни какой преемственности» [Докторов «Э.В.Беляев …, с.11].