Илл.: кадр из фильма «Монти Пайтон и священный Грааль». 1975. 

Подготовка текста и публикация П.Е.Фокина

Вскоре после смерти Сталина в советском философском сообществе началось интеллектуальное оживление. Весной 1954 года на философском факультете МГУ им. М.В.Ломоносова на кафедре истории зарубежной философии под руководством Т.И.Ойзермана состоялась дискуссия по теме «Естествознание и философия». В центре её были тезисы по теме «К вопросу о взаимосвязи философии и знаний о природе и обществе в процессе их исторического развития», которые по просьбе Ойзермана подготовили ассистенты кафедры Э.Ильенков и В.Коровиков. Вводный доклад сделал Коровиков. Потом началось обсуждение, которое проходило в несколько заседаний.

 «Когда началось обсуждение этих тезисов на заседании Уче­ного совета философского факультета (а таких заседаний было несколько), — вспоминает В.А.Лекторский, — на Ильенкова и Коровикова буквально об­рушились многочисленные критики, которые не пользовались какими-либо рациональными аргументами, а в основном ссы­лались на высказывания классиков марксизма-ленинизма и указывали на опасность того пути развития философии, кото­рый предлагается в тезисах (“вы зовете нас в душную сферу мышления, — заявил один из них, — но мы туда не пойдем”). Выступали и сторонники. Насколько я помню, позицию авто­ров тезисов защищали П.В. Копнин, А.А. Зиновьев, Г.П. Щедровицкий, А.С. Арсеньев. Сторонники тезисов (и сами авторы) пытались ответить на критические высказывания. По вопросу об онтологии Ильен­ков и Коровиков заявили, что её нет и не может быть в составе марксистской философии. “Наиболее общие (или, точнее, всеобщие) законы развития бытия» и законы мышления сов­падают и выявляются именно на основе анализа мышления. (“А как быть с теорией отражения?” — воскликнул один из критиков. «“Отражение” является неудачным словом, — па­рировал А.С. Арсеньев. «И вообще ленинский “Материализм и эмпириокритицизм”— это незрелая работа в отличие от “Философских тетрадей” того же автора», — продолжил он. Я хочу напомнить, что все это говорилось в 1954 г.!). По во­просу о философском характере исторического материализма авторам тезисов сказать по существу было нечего, и это, ко­нечно, делало их позицию уязвимой перед идеологической и демагогической критикой» [1].

Спустя некоторое время о возрождающемся на философском факультете МГУ ревизионизме доложили в ЦК. Ойзерману настоятельно рекомендовали завершить дискуссию. Закрывая очередное заседание, он объявил, что желающих выступать больше нет. А в это время «молодые» ещё только ожидали своей очереди. Они стали резко протестовать. Делать было нечего, Ойзерман согласился провести ещё одно заседание.

Щедровицкий вспоминал: «Дальше было очень интересное совещание дома у Эвальда Васильевича Ильенкова (под Вагнера): что же делать? И многие решили выступать.

Через неделю история повторилась. Ойзерман встал и сказал, что многие из желавших выступить отказались, сняли свои фамилии. Осталось человек десять. Но поскольку у каждого было по восемь минут, это обострило ситуацию, потому что если бы были долгие выступления, то, может быть, наше неприятие не прозвучало бы так четко, так остро. Все говорили очень жестко, и это была фактически демонстрация нежелания молодого поколения философов думать по-старому, жить в той рутине, которая сложилась.

И очень здорово подытожил всё Александр Зиновьев, закончивший свое короткое, пятиминутное выступление следующими словами: «Если бы Маркс был жив, он бы к своим одиннадцати тезисам добавил двенадцатый: раньше буржуазные философы объясняли мир, а советские философы и этого не делают» — чем вызвал оглушительные аплодисменты всего зала.

Наше положение на той дискуссии было довольно трудным, поскольку мы не принимали основной тезис Ильенкова и Коровикова: предмет философии — познание, а не мир. <…>

Тем не менее, мы поневоле должны были это делать, поскольку основным смыслом происходившего было столкновение между старшим поколением и молодыми преподавателями, аспирантами и студентами — молодым поколением. И, собственно, именно это и выразил Зиновьев в своем выступлении, когда говорил, что дело совсем не в тезисах того или иного рода, а в том, что молодежь не хочет, и не может, и не будет работать по-старому, она хочет мыслить свободно» [2].

«Студентка 5 курса Давыдова, — констатировала чуть позже справка, подготовленная комиссией отдела науки ЦК КПСС, работавшей на факультете, — в беседе, защищая взгляды Ильенкова и Коровикова, подтвердила, что предметом марксистской философии они признают лишь науку о познающем мышлении, что исторический материализм есть наука об изучении исторического процесса и к философии не относится. При этом она заявила, что марксистская точка зрения одна из точек зрения и её можно “свободно” принимать или не принимать, что в марксизме могут существовать многие и разные взаимоисключающие положения. Мы не согласны, — заявила она, — что существуют какие-то не дискуссионные вопросы. Дискуссии нельзя запретить. Всё равно, если не сейчас, то лет через 10 точка зрения Ильенкова и Коровикова на предмет философии будет господствующей» [3].

История, связанная с обсуждением тезисов Ильенкова-Коровикова стала предметом исследования Е.Иллеш, опубликовавшей в 2016 году в московском издательстве «Канон+» книгу «Э.Ильенков, В.Коровиков. Страсти по тезисам о предмете философии (1954–1955)». В книге представлен богатый документальный материал из личного архива Э.В.Ильенкова, а также других архивов. Но текста самих тезисов в книге нет. Они, по словам исследователя, «увы, утрачены» (с. 14). На основе цитат, сохранившихся в стенограммах обсуждений тезисов, проходивших в разных аудиториях, исследовательница предприняла попытку их реконструкции, текст которой приводится на с. 143–147. Реконструкция представляет собой фрагменты 1, 2, 3, 7, 11, 12, 13 тезисов. Тезисы 4–6, 8–10, 14–15 отсутствуют. Ряд фрагментов не атрибутирован.

По счастью, текст тезисов Ильенкова-Коровикова сохранился в составе документов Института философии РАН в деле, включающем стенограмму двух заседаний коллектива ИФ АН СССР, состоявшихся 7 и 14 апреля 1955 и посвящённых осуждению Э.В.Ильенкова и его тезисов (АРАН. Ф. 1922. Оп. 1. Д. 767. Л. 109–119). Надеемся, их публикация станет восполнением ещё одной лакуны в истории отечественной философии.

            В качестве приложении публикуются фрагменты стенограмм обсуждения тезисов в Институте философии. Этот факт, увы, не попал в поле зрения автора книги «Страсти по тезисам…». Выписки были сделаны мною в связи с работой над биографией А.А.Зиновьева, поэтому носят отрывочный характер, однако дают красочную картину философских нравов эпохи. Полный текст стенограмм занимает более пятидесяти машинописных страниц. (АРАН. Ф.1922.Оп. 1. Д. 767.  Л. 40–106). Будем надеяться, что когда-нибудь и до них доберётся пытливый исследователь.

 

 

Э.В.Ильенков, В.И. Коровиков

ТЕЗИСЫ К ВОПРОСУ О ВЗАИМОСВЯЗИ ФИЛОСОФИИ И ЗНАНИЙ О ПРИРОДЕ И ОБЩЕСТВЕ В ПРОЦЕССЕ ИХ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

1. Рассмотрение поставленной проблемы в историко-философском плане есть одна из важнейших форм исследования вопроса о взаимоотношении философии диалектического материализм и наук о природе и обществе. Последний же вопрос, бесспорно, является актуальнейшим вопросом, от решения которого зависит дальнейшее развитие философии как науки, направление разработки её содержания.
2. Теснейшая внутренняя взаимосвязь развития философии и развития знаний о природе и обществе есть факт, и весь вопрос состоит в том, чтобы понять исторические формы этой взаимосвязи и их эволюцию. Понять же историю взаимоотношения философии и познания естественных и общественно-исторических явлений для историка философии необходимо прежде всего в плоскости эволюции исторических форм философии, в изменении её предмета. Иными словами, необходимо понять внутреннюю закономерность, основную историческую тенденцию, в направлении которой, сквозь массу случайностей и отклонений, вопреки субъективным намерениям отдельных философов, происходило исторически изменение предмета философии, а тем самым форм её взаимоотношений с развитием знаний о природе и обществе.
3. Прежде всего, вопрос состоит в том, чтобы понять, в чём общественная необходимость появления философии как особой формы сознания, как особой сферы разделения умственного труда. Какова природа той общественной потребности, которая могла быть удовлетворена лишь философией, и не могла быть удовлетворена другой формой общественного сознания: ни религией, ни искусством, ни правосознанием, ни политическими идеями.

Следовательно, вопрос состоит уже не только и не столько в том, чтобы исследовать причины её возникновения, одинаково общие для понимания появления идеологии, надстройки в целом, сколько в том, чтобы понять те специфические основы исторической необходимости её возникновения, из которых возникла и развилась философия как наука, овладевшая специфическим предметом и методами разрешения этих вопросов.

В науке имеется несколько точек зрения на этот счёт. Известно мнение того сорта, что философия возникает из потребности в общем, синтезирующем представлении о мире в целом, из неудовлетворённости человеком «конечным», детализирующим знанием.

Эта точка зрения в явной форме развита представителями позитивизма в истории философии (см. напр., «историю философии» Льюиса). Эта точка зрения не выдерживает критики уже потому, что в начале развития философии вообще не имеет места то расчленение между философией и конкретными науками, которое представляет собою продукт гораздо более позднего времени. В древней Греции мы сталкиваемся с фактом нерасчленённой, единой науки.

Философия в своём возникновении выступает непосредственно как теоретическое мышление, совершающееся в ходе осмысления явлений природы и общества. Здесь противостоит логическое познание в целом — религиозным формам сознания, духовного освоения явлений, имеющих непосредственное значение для общественного человека.

Необходимость возникновения философии совпадает целиком и полностью с необходимостью возникновения научного познания вообще — в противоположность религиозным формам сознания. В этом смысле становится совершенно ясно, что философии с самого своего рождения не могла быть ничем иным, как наивным материализмом с элементами столь же наивной диалектики.

4. Для античной философии характерно расчленение научно-теоретического познания, оно, в силу своей неразвитости, выступает как нечто целое и единое, связанное непосредственно в одну научно-философскую систему. Но уже и в античности имеет место (с Аристотеля) попытка вычленения предмета собственно философии.
5. Далее начинается процесс дифференциации наук, в том числе и процесс отмежевания философии от других отраслей знания. В этом движении знания философия выступает как наука наук, это свойство философии сохраняет как свой характернейший признак в системе наук вплоть до возникновения диалектического материализма. Рассмотрение этого специфического положения домарксистской философии и представляет один из центральных пунктов понимания истории философии как науки.
6. Каковы причины этого обособления философии в особую, относительно самостоятельную по отношению к теоретическому познанию в целом область исследования, в «науку наук»?

Ответ на этот вопрос может быть получен только при полном учёте а) неразвитости знания о мире, его гипотетичности и спекулятивности во многих частях и б) той борьбы, которая начинается внутри самой философии — борьбы, выражающейся прежде всего в появлении идеализма как превращённой формы религии, усвоившей теоретическую форму постановки вопросов, и тем самым превратившейся в противоположности внутри философии.

Весь смысл идеалистической тенденции в философии состоял в том, что она в той или ной форме, в той или иной аргументации исходя из представления о неполноценности научно-теоретического исследования явлений природы и общества, из тезиса о его принципиальной неспособности достигнуть последней, наиболее глубокой всеобщей и необходимой сущности вещей, паразитируя на исторической незрелости и ограниченности знания явлений природы и общества, отстаивала необходимость в принципиально иных путях познания истины, нежели научно-теоретический анализ явлений природы и общества, и в иных — непосредственно религиозных или спекулятивно-логичексих представлениях о «сущности» и о «всеобщем».

Необходимость борьбы с идеализмом, а также с религией (борьба с которой не снималась с повестки дня ни на одно мгновение в ходе развития научно-технического познания естественных и общественно-исторических явлений), создаёт и для материализма новый аспект рассмотрения, уже не совпадающий нацело с непосредственным познанием явлений природы и общества на путях их теоретического анализа.

Аспект этот состоит прежде всего в необходимости отстоять мировоззренческое значение знаний, получаемых на путях теоретического анализа явлений природы и общества, и в борьбе против мировоззренческих концепций религии и идеализма. Это отстаивание знания выступает в форме абсолютизации, возведения в сущность мира.

7. Борьба материализма и идеализма в древней Греции дала, как известно, в качестве своей резюме философию Аристотеля, в философской системе которого уже чётко обнаружилась и окристаллизовалась тенденция к превращению философии в науку о «первой сущности».

В чём состояла необходимость? С одной стороны, в том, что предмет исследования философии со времени Аристотеля становится то, что носит у него название «первой сущности», «сущности как таковой» — и в отличие и даже в противоположность тем «сущностям», которые непосредственно могут быть вскрыты в самих явлениях природы и общества на путях их теоретического анализа, и с другой стороны — какая реальность на самом деле является тем предметом, который исследуется в такой форме, мистифицирована в виде представления о «первой сущности»?

Ответ на вопрос может быть дан только в том случае, если будет понята необходимость в философии, вырастающая из саморазвития научно-теоретических знаний.

Необходимость эта вовсе не состоит в том, что в научно-теоретическом познании «конечных», особенных явлений остаётся «неудовлетворённость потребности в представлении о мире в целом». Такого сорта потребность с лихвой и целиком была бы удовлетворена простой сводкой всех важнейших сведений об этих явлениях.

Потребность в относительно самостоятельном, специфическом философском аспекте рассмотрения возникает из природы самого «конкретного», т.е. если употребить более точное слово — научно-теоретического познания.

Научно-теоретическое мышление человека возникает и развивается, как указывал Энгельс, вместе с исследованием «природы самих понятий», и без последних вообще невозможно. Научно-теоретическое познание предполагает сознательное обращение человека с самими формами, в которых и посредством которых он научно-теоретически отражает мир, явления природы и общества.

Исследование логических категорий как форм, в которых и посредством которых совершается научно-теоретическое познание явлений природы и общества, происходящее в философии параллельно и на основе процесса формирования и развития самих этих категорий, которое происходит всегда и везде в ходе конкретно научно-теоретического познания мира человеком, и выступает в истории философии как её объективное содержание, как подлинный её предмет.

Сознательное понимание этого обстоятельства есть продукт философского мышления, достигшего только очень высокой ступени своего развития, а именно сознательного диалектического материализм. Для этого необходимость эта пробивает себе дорогу стихийно, и исторически связано именно с представлением о философии как о науке наук, исследующей самые глубокие, самые изначальные определяющие, всеобщие и необходимые формы бытия.

8. Исторически исследование этого реального предмета философии происходило в форме исследования непосредственно «самых глубоких и коренных свойств, форм мироздания», в форме непосредственного усмотрения некоей сущности мира, лежащей якобы «за» или «под» или «над» теми сущностями, познание которых достигается или может быть вообще достигнуто в ходе конкретного научно-теоретического исследования явлений природы и общества.

Понимание философии как «науки наук», как системы категорий, изображающих в своей совокупности последнюю, наиболее глубокую сущность всех вещей и явлений, как науки о всеобщем и бесконечном, в противовес или в дополнение к «конечному познанию»  характерна, как уже отмечалось, для всей домарксистской философии, включая материалистическую.

Тем не менее, конечно, между материализмом и идеализмом существует и здесь глубокая, существующих явлений природы и общества разница. Для материализма характерно признание того, что все категории философской науки выражают собою всеобщие формы познания тех реальных, вне и независимо от человека существующих явлений природы и общества, которые даны человеку в ощущении, созерцании и представлении, а потому и поскольку — и всеобщие формы самих явлений.

Для идеализма характерно противоположное понимание. Для него категории философии есть не всеобщие формы познания явлений, данных человеку в ощущении, а формы достижения «бесконечно, всеобщей сущности мира», которая никак не является предметом «конечного познания». Приведём конкретный пример такого понимания.

Очень чётко показал эту роль философии по отношению к конкретному (конечному) знанию Гегель, который писал: «Философия природы принимает материал приготовленный ей из опыта естествознанием, на той самой точке, до которой доводят его физические науки, и она продолжает обрабатывать этот материал, уже не полагая опыт конечно проверочной инстанцией. Таким образом наука должна работать на философию с тем, чтобы философия  в свою очередь могла перевести в понятие переданные ей результаты рассудочных обобщений науки и показать, каким образом эти обобщения или универсальные положения наук развиваются сами собой из понятий как необходимое в самом себе целое. Философский способ отношения к предмету не есть произвольная попытка, которая могла бы  уподобиться прихоти погулять хоть раз на голове после долгого хождения на ногах. Но так как научный способ представления вещей не удовлетворяет понятию (т.е. не даёт полного понимания вещей) мы должны продвинуться далее» (Гегель)

Кстати заметим, что от этого невозможно полностью избавиться, если трактовать философию как науку о мире, о его наиболее общих законах.

Не может быть, конечно, никакого сомнения в том, что на самом деле и материализм, и идеализм в своих философских системах, обнаруживающих суть мира, выражали ничто иное, как всеобщие формы теоретического мышления своей эпохи, возведённые в абсолют духа (Гегель) или природы (Гольбах).

На самом деле и «Система природы», и «Энциклопедия философских наук» есть по своему содержанию одинаково результаты «обобщения» научно-теоретических знаний, достигнутых человечеством к тому времени, в котором они созданы. В этот отношении разница Гегеля и Гольбаха состоит только в том, что первый, как идеалист, иллюзорно принимал свои выводы чисто спекулятивного мышления, а второй — сознательно обобщал те данные, которые давала ему наука и сознательно рассматривал философские категории как всеобщие формы мира.

9. Наукой наук философию делало вовсе не то обстоятельство, что философы, якобы, полагали, что философия строит систему категорий помимо «конечного знания», и старались общие мировоззренческие системы взглядов на мир в целом помимо развития знаний о природе и обществе, чего не принимали даже идеалисты, как было показано выше в цитате из Гегеля. Наукой наук философию делало то обстоятельство, что философия вообще исторически развивалась в форме системы понятий, изображающих «мир в целом», мир в его наиболее общих связях.

Это стремление создать картину — систему мира в целом предполагает, что вся совокупность положительных научных сведений о явлениях природы и общества не даёт и принципиально не может дать единого, связанного во всех своих звеньях представления о мире. Поэтому-то отражение мира в голове человека и удваивало, выступая один раз в виде агрегата «конечных знаний», а второй раз — в виде той или иной философской или религиозной системы. О социальных корнях и причинах этого явления говорить не приходится. Они достаточно ясны, особенно по отношению к религии и идеализму, прямо отстаивавшим тот тезис, что как бы совершенны ни были науки о природе и обществе, они никогда не дадут и принципиально не могут дать исчерпывающего познания явлений природы и общества. Ярче всего это, пожалуй, продемонстрировал Кант, ограничивая знание, чтобы очистить место вере.

10. Существенно рассмотреть гносеологические причины и основы этого важнейшего в истории философии как науки явления. Почему и материалистическая философия вплоть до Маркса разделяла с идеалистами то представление о философии, которое видит в ней науку наук, которая способна построить такое представление о мире, о природе и обществе, до которого не могут дойти сами науки о природе и обществе?

Основной причиной этого явления видимо следует считать в новое время (с 16 в.) общее снижение уровня теоретической мысли в исследованиях явлений природы и общества, явившееся обратной стороной того бурного накапливания  фактического, эмпирического материала, который характерен для этой эпохи, и которое имеет своей объективной основной развитие производства, начавшего своё капиталистическое развитие.

Не может быть сомнения в том, что здесь развитие научных сведений по содержанию, по богатству фактов, подлежащих объяснению, подавило ту сторону научного исследования, которую Энгельс называет «формальной стороной», имея под этим в виду уровень теоретического мышления, уровень умения пользоваться уже разработанными логическими категориями. Но так как «без теоретического мышления невозможно связать между собою хотя бы двух фактов природы или уразуметь существующую между ними связь», и так как вопрос состоит лишь в том, «мыслит ли при этом правильно или нет» (Энгельс), то поскольку, теоретическое мышление продолжает совершаться и тут, то оказывается бесконечно ниже по своему уровню, чем мышление, сознательно усвоившее себе высшие образцы теоретического мышления, развитые античной нерасчлененной наукой. Поэтому-то философы в новое время и получают возможность найти более высокую точку зрения на вещи, способность более глубокого теоретического проникновения в те же самые явления, которыми занимаются учёные не-философы.

Именно поэтому теоретическое осмысление явлений природы и общества даёт в философии несравненно более высокие образцы теоретического понимания явлений, нежели в отдельных науках, которые не справляются с задачей теоретического анализа фактов именно потому, что фактов слишком много прибывает с каждым днём, и их надо прежде всего упорядочивать, классифицировать, приводить в элементарный порядок и т.д.  и т.п.

Отсюда же вырастает и та иллюзия, отражающая действительный исторический факт, что философии по своей природе призвана восполнять недостаточность, ущербность «конечного» знания. Но тот факт, исторически обусловленный и потому преходящий факт, что науки о природе и обществе базируются в это время на  стихийных эмпирических, антидиалектических представлениях о целях, средствах, путях и методах теоретического мышления, осознавался философией, и это совершенно естественно по причине полного антиисторизма мышления того времени, как факт, в котором выражается не исторически преходящее состояние науки, а её вечная, «конечная» природа. Из такой трактовки делается понятным известное указание Маркса о переносе в философию узкого эмпиризма естествознания 17 века, что выступает в философии в мощной струе метафизического мышления, утопившей диалектику древних.

Это состояние взаимоотношения философии и наук о природе и обществе продолжалось вплоть до возникновения марксизма.

11. Преодоление дуализма между философией и положительным знанием — одно из главнейший завоеваний диалектического материализма.

До возникновения  марксизма, как уже указывалось выше, философия выступала как наука, монопольно трактующая о законах мироздания именно потому, что положительное знание не давало понимания этих связей сознательно, не рассматривало свой предмет в его необходимых связях с предметом смежных наук, не вскрывало в нём движения, развития и, следовательно, не давало понимания мира как материального, развивающегося целого. Поэтому, например, рядом с эмпирической историей могла возникнуть особая философия истории и т.д.

12. Маркс и Энгельс показали, что основной задачей естествознания и наук, исследующих явления общественно-исторического порядка, вставшей перед ними в 19-м веке, является задача усвоить себе полностью все высшие результаты, добытые двухтысячелетним развитием философии, что является парафразом требованию правильно, грамотно мыслить в ходе теоретического анализа явлений. Маркс показал образец сознательного применения философии к некоторым отраслям конкретного знания, в частности, к политической экономии.

И это лучшее доказательство того положения, что само «положительное знание» способно достигать, и обязано достигать той самой последней сущности исследуемого предмета, за которой, над которой или под которой вообще больше нечего искать по причине, что там больше ничего нет.

Но если дело обстоит так, то крайне реакционным в философском и научном отношении было бы намерение создать рядом с политэкономией Маркса — ещё и «философию политэкономии». Последняя была бы ничем иным, как абстрактным пересказом первой. Двух наук об одном и том же быть не может. Но это же относится и к взаимоотношению философии со всеми остальными науками. Поскольку любая наука в отношении своей теоретической грамотности и совершенности, хотя сколько-нибудь приближается к «Капиталу», она делает ненужным особое «философское рассмотрение» того же самого предмета.

А с другой стороны, если какая-нибудь наука в отношении теоретической грамотности стоит на низком уровне, так задача философии опять-таки состоит не в том, чтобы своими силами восполнить её неполноценность, оставляя её при том же самом состоянии, и воздвигая рядом с нею «философское понимание» объекта данной науки,  а в том, что самую эту науку довести до надлежащей степени теоретической разработки, помочь ей понять свой объект диалектико-материалистически, т.е. в связи с развитием, в его внутренней специфической закономерности.

13. Но поскольку науки приходят к сознательному диалектико-материалистическому методу мышления, поскольку они впитывают в себя все достижения философии, они неизбежно приходят к выяснению своих взаимных связей, переходов и тем самым дают в своей совокупности ту единственную возможную картину мира как единого связанного во всех своих звеньях целого, с которой чисто философская система представлений о мире как едином целом была бы совершенно излишняя, а стремление её создать было бы стремлением антикварным и реакционным.

Энгельс эту мысль проводит во всех своих основных работах. «Из всей прежней философии самостоятельное значение сохраняет ещё учение о мышлении и его закона — формальная логика и диалектика» («Анти-Дюринг»)

14. Диалектика не является монополией философии, она присутствует в любом научном знании. Именно потому, что законы диалектики всеобщи, их и изучает (вскрывает) любая наука в любом своём объекте и тем самым вскрывается истина объекта.

В своей чистоте и абстрактности законы диалектики могут быть исследованы и вычленены лишь философией как логические категории, как закон диалектического мышления. Лишь делая своим предметом теоретическое мышлении, процесс познания, философия включает в своё рассмотрение и наиболее общие характеристики бытия, а не наоборот, как это часто изображают.

Философия и есть наука о научном мышлении, о его законах и формах, причём, конечно, материалистическая наука, рассматривающая формы и законы мышления как аналогии соответствующих объективных всеобщих форм развития объективной действительности.

15. Значение философии для науки о природе и обществе состоит в том, что она стихийность познания заменяет осмысленным, наиболее совершенным методом подхода к объекту исследования, учит обоснованно, всесторонне пользоваться мышлением, вооружает научное познание самосознанием. «Без теоретического мышления невозможно связать между собой хотя бы двух фактов природы или уразуметь существующую между ними связь. Вопрос состоит только в том, мыслит ли при этом правильно или нет…» (Энгельс. Диалектика природы). Вот на этот-то вопрос и должна ответить научная философия, в этом смысл и необходимость её существования в системе наук.

 

 

П Р И Л О Ж Е Н И Е

 

Протоколы и стенограммы заседаний сектора диалектического материализма и приложения Института философии АН СССР за 1955 год

 

Протокол № 6 от 7 апреля 1955.

Присутствовали 81 человек.

Повестка дня: О теоретических ошибках тов. Ильенкова Э.В.

Белов П.Т. ¹:  Сегодня мы обсуждает один вопрос — О теоретических ошибках тов. Ильенкова.

Прежде, чем перейти к обсуждению вопроса, позвольте мне сделать небольшое сообщение. На днях Учёный Совет МГУ в итоге двухдневного обсуждения тезисов тов. Ильенкова и Коровикова, названных «К вопросу о взаимосвязи философии и знаний о природе и обществе в процессе их исторического развития», принял решение, квалифицирующее концепцию этих товарищей как идеалистическую, гегельянскую, меньшевистско-идеалистическую

Тезисы написаны год назад. И хотя теперь сами авторы отказались бы их подписать, тезисы получили большое распространение среди преподавателей, аспирантов и студентов МГУ и принесли большой ущерб делу воспитания молодого поколения.  Их идеалистическая антинаучная концепция проникла и в наш Институт. Тов. Ильенков является работником нашего Института. Поэтому на нас ложится особая ответственность в деле разоблачения антинаучной сущности его тезисов, в деле глубокой всесторонней критики порочных положений этих тезисов.

Особенная серьёзность в подходе к этим тезисам определяется тем, что речь идёт не о каких-нибудь частных вопросах, а о предмете и задачах философии, о понимании сущности марксистко-ленинской философии.

В чём заключается суть вывиха тов. Ильенкова и Коровикова?

В отрицании за марксистской философией задачи выражения научного мировоззрения, в сведении философии лишь к формальной логике. Это даже не гегельянская точка зрения, а позиция современного позитивизма.

Уже с первых слов философия настойчиво противопоставляется наукам о природе и обществе. Вся первая страница посвящена этому. Это — основная линия и всех других тезисов: философия не наука о наиболее общих законах природы и общества, больше того, философия вообще нигде не названа наукой. Это чисто позитивистская позиция.

Истинный предмет философии, по мнению авторов тезисов — исследование логических категории. <…>

Каковы же причины всего этого? Мы не должны ограничиваться только констатацией ошибок, но должный найти причины, породившие их.

Первое, что я хочу отметить — это страшное зазнайство тов. Ильенкова, сочетающееся с серьёзными пробелами в области философии. Как говорится, «много амбиции при недостаточной амуниции». Уже в первых же своих выступлениях при приходе к нам в Институт тов. Ильенков называл всех олухами, невеждами т.д., потом он стал немного корректнее, но, видимо, только внешне, по-прежнему пренебрегая критическими замечаниями, не прислушиваясь к голосу критики.

Надо сказать, что в МГУ и у нас в Институте была среда, которая поддерживала, культивировала это зазнайство, невнимание к критике. Я имею ввиду определённую группу лиц в Университете, которая держалась именно как группа молодых, противопоставляя себя старшему поколению преподавателей. Помните, как выступал на обсуждении работы Ильенкова тов. Давыдов. Его речь пестрила словами «мы требуем», «мы считаем» и т.д.

Да и у нас в Институте есть люди, которые буквально уши прожужжали Ильенкову об его  талантливости и о том, что он должен разгромить от лица «молодых» своих старших товарищей.

Это нездоровое положение, естественно, мешало тов. Ильенкову правильно воспринимать критику. Но есть и ещё одна причина. Это слабость разработки нами спорных вопросов нашей науки. Например, не решён ещё вопрос о соотношении формальной и диалектической логики. А ведь это вопрос, который касается самого существа материалистической диалектики. Есть и другие вопросы, которые ещё не решены нашей наукой. Нельзя отрицать того факта, что во многих работах наших философов диалектика действительно сводится к сумме примеров, к пересказу данных конкретных наук. Этот эмпиризм, естественно, вызывает протест в виде желания глубоко заняться теоретическими  вопросами. К сожалению, товарищи, взявшиеся за разработку этих вопросов, сделали это неумело, извратив существо марксистской философии, подвергнув по существу её ревизии. <…>.

 

[Далее идёт развёрнутое выступление Ильенкова Э.В. с разъяснением своей позиции и взглядов].

 

Чертков В.П. ²: <…> Тов. Ильенков отрывает философию от научного мировоззрения. По его мнению, достаточно одних конкретных наук, а в общей мировоззренческой науке нет надобности.

Мне кажется, Павел Тихонович Белов не совсем правильно нарисовал картину вредного влияния тов. Ильенкова. Мы должны разоблачить тов. Ильенкова раньше, чем он сможет оказать большое влияние на наших сотрудников. У нас есть товарищи, которые высказывают похожую точку зрения. Я имею в виду, например, статью в стенгазете тов. Зиновьева. <…>

Трофимов П.:  <…> Меня удивил вопрос, который мне задал не так давно тов. Вахтомин ³ относительно того, объективны ли категории сущности и явления. Оказывается, находятся люди, например, тов. Ильенков, которые считают их только категориями познания. Это совершенно неверно. Ошибки подобного рода становятся уже не единичными. Недавно мне попала в руки работа тов. Грушина ⁴, где он в трактовке давно решённого в марксизме вопроса о соотношении логического и исторического допускает подобные ошибки.

Очень плохо, что в нашей газете, которая должна быть рупором марксистских идей, вдруг появляется совершенно порочная статья тов. Зиновьева ⁵. <…>

 

Протокол № 7 от 14 апреля 1955.

Присутствовали: 81 человек.

Повестка дня: О теоретических ошибках тов. Ильенкова (продолжение заседания).

<…> Шептулин А.П. ⁶: <…> Мне хочется остановиться на точке зрения тов. Зиновьева. Дело в том, что точка зрения Зиновьева аналогична точке зрения Ильенкова. За что критикует тов. Зиновьев метод, используемый философией?

Деятельность философов разделяется на две части: сначала изучается объективный мир, потом — познавательная деятельность. В этом нет надобности. Обе эти деятельности надо объединить. На какой основе? На основе изучения объективной действительности? Нет. Философ должен изучать только познавательную деятельность. Действительный мир выходит таким образом за пределы философии.

Какие же проблемы должна изучать философия? Т. Зиновьев указывает их. Это прежде всего следующие вопросы: каким путём вырабатываются философские понятия науки? Какова специфика понятий в отношении друг друга? Каким путём учёные раскрывают в предметах их законы, общие связи, которые изучаются философией?

Спрашивается, как же эти проблемы разрабатываются? Согласно Зиновьеву, только с точки зрения теории познания. Но, спрашивается, как, например, можно определить, каким путём вырабатываются философские понятия науки, не изучая объективной действительности. И не изучая объективной действительности, нельзя понять специфики философских понятий, отражающих эту действительность.

Или вопрос: каким путём учёные раскрывают в предметах их законы, общие связи? Значит, философия, изучает не сами законы и связи, а только вопрос, каким путём учёные их раскрывают. Не изучая самого объекта, объективного мира, нельзя понять и способа изучения учёными этого объекта. Нужно не отбрасывать действительность, а познавать, изучать её. Философия изучает объективный мир, исследуя то общее, что имеется в природе, обществе и человеческом мышлении.

Тов. Зиновьев в своей статье идёт даже дальше Ильенкова. По его мнению, систему категорий можно создать только с учётом способа познания. Ильенков этого не говорит. От способа, метода познания само содержание не зависит. По Зиновьеву же, определение системы понятий идёт не от объекта, а от способа, применяемого нами. Это уже развитие взглядов Ильенкова. <…>

Зиновьев А.А. : Своё отношение к обсуждаемой теме я высказал год назад, когда эти тезисы разбирались на факультете. Я считаю тезисы неудачными и ошибочными. Их формулировка о том, что задача философии изучать не мир, а познание, неприемлема.

Сейчас я хочу остановиться на двух вопросах:

1. Оценка в тезисах истории философии и в связи с этим рассмотрение ленинского положения о единстве диалектики, логики и теории познания.
2. О задачах философии и методе решения этих задач.

Подчёркивая, что в истории философии происходило отпочкование от философии конкретных наук, авторы упускают, что в то же время происходило расширение проблематики философии. Встали новые проблемы и в логике, которая рассматривает формы мышления. Возникают вопросы о месте познания, о критике практики и т.д. Упустив эту сторону, авторы дали неверную трактовку положения Ленина о единстве диалектики, логики и теории познания. Трактовать этот тезис Ленина как сведение одного круга проблем к другому неверно.

Я понимаю это положение чисто методологически. Мы не сможем дать единую картину мира, если мы не будем рассматривать всю историю познания. В то же время нельзя ставить вопрос о процессе познания, если не будет ставиться вопрос о том, каков мир.

Я ставлю вопрос о способе разработки научного мировоззрения, о способе разработки теории познания и диалектической логики. Для меня вопросом теории  познания, нашего диалектического метода есть вопросы мировоззрения. Авторы тезисов спутали вопрос о предмете философии с вопросом о способе разработки нашего научного мировоззрения. Я должен сказать, что в кривотолках о статье виноваты читатели, которые не разобрались в сути дела, не поняли, что в статье речь идёт о способах разработки нашего мировоззрения.

Я стою на той точке зрения, что мы работаем неудовлетворительно. Мы не выполняем тех требований, которые нам предъявляет наша партия, наша страна.

Вот, например, мы обсуждали на секторе работу Вахтомина «О сущности и явлении». Неужели найдётся человек, который отрицает объективное существование сущности и явления. Но скажите, что в объективной действительности есть сущность и что явление? Я думаю, что не найдётся человека, который бы ответил на этот вопрос.

Но статья в «Коммунисте» подчёркивает, что у нас как раз не разработано учение о категориях.

У нас нет исследований по ряду важнейших вопросов.

Я руководствуюсь одним желанием — видеть свою науку достойной уважения во всём мире. Почему же это желание объявляется идеализмом?

Здесь приводились отдельные выдержки из моей статьи. Но почему их вырывают из контекста?

В статье говорится, что нельзя осуществлять серьёзное философское исследование, не обобщая результатов отдельных конкретных исследования. Я считаю, что вопросы, связанные с теорией познания, необходимо разрабатывать.  <…>.

 

[Далее следуют выступления Каммари М.Д., Горского Д.П., Степаняна Ц.А., Гулыги А.В., Николаева, Герасимова И.Г., Баскакова, заключительное слово Белова П.Т.]

 

Белов: <…> Ошибки т. Ильенкова, которые он и сам далеко не изжил, получили распространение среди части студентов факультета. Ошибки эти в той или другой форме занесены и в стены нашего учреждения. Несомненно, что часть наших аспирантов до сих пор не разобралась в существе ревизионистских заблуждений т. Ильенкова.

Мы должны до конца разобрать, показав наглядно и основательно антимарксистское существо так называемой новаторской концепции т. Ильенкова и Коровикова.

Тов. Ильенков недоволен, что в выступлениях так много внимания уделено его персоне и мало якобы говорится о предмете марксистской философии по существу. Судя по репликам и по отдельным выступлениям, некоторые товарищи также недовольны «резкостью тона» выступлений т. Черткова, Трофимова, Гайдукова. Говорят, что они перехлёстывают. Но я в свою очередь не понимаю этих недовольных. Как можно перехлестнуть в критике ревизионизма? А ведь т. Ильенков выступает именно с попыткой ревизии исходных позиций марксистской философии. За Ильенкова-то вы боитесь, ему сочувствуете, его хотели бы поберечь, а о марксизме, выходит, беспокойства не хватает.     Где же тут партийность ваша?

Надо возмущаться и негодовать поведением тов. Ильенкова, а не критиками против него. В самом деле. Не успел человек окончить аспирантуру, едва сошёл со школьной скамьи, а уже выступает с претензией на полный «пересмотр» предмета и задач марксистской философии. С этим вчерашним студентом и аспирантом занимается Учёный Совет факультета, с ним много беседуют, его со всех сторон урезонивают его же товарищи по работе — нет, он знай стоит на своём, требуя полного «реформирования» предмета марксистской философии.

Я думаю, наступила пора прекратить разговоры и уговоры. Наступила пора потребовать научной ответственности от т. Ильенкова за тот вред, который он уже успел принести нашей идеологической работе. Это первый вывод, который мы должны будем сделать из нашего обсуждения.

<…> Приведу ещё один пример как эта ильенковская концепция ведёт к смазыванию подлинной задачи философии. На секторе у нас недавно обсуждалась рукопись тов. Вахтомина «О сущности и явлении». При обсуждении разгорелись споры. Выявилась тенденция у некоторых товарищей проблему сущности и явления свести лишь к гносеологии. С этими товарищами (Ильенков, Зиновьев, Копнин⁷) на секторе не согласились, их предложений не поддержали. Но они нашли поддержку в нашей стенгазете. Появилась там статья т. Зиновьева, которую у нас уже критиковали и вполне правильно. И что же мы опять видим. Тов. Зиновьев критикует своих оппонентов за непонимание предмета философии, а сам суть задач философии сводит лишь к «методике» ведения исследовательской работы. Мы продолжаем настаивать на том, что главный вопрос философии был и остаётся вопрос об отношении мышления к бытию, главная задача — борьба против идеализма за материализм, а товарищи об этом забывают и тянут на какую-то «методику». Да это и есть опять же излюбленные аргументы нынешних позитивистов. Отмахиваясь  от основного философского вопроса, обходя его, уклоняясь от ответов на него, они тоже видят задачи философии в разработке «методики исследования», в научении «грамотно строить науку» и проч.

Вот, оказывается, куда клонят наши «новаторы». Но пусть они пеняют на себя <…>.

 

РЕШЕНИЕ:

1. <…> Сектор диалектического материализма осуждает антинаучную, ревизионистскую «трактовку» тов. Ильенкова сути марксистской философии и считает, что она есть не что иное, как своеобразное проявление идеалистической концепции неопозитивизма. <…> Сектор диалектического материализма требует от тов. Ильенкова самой решительной критики своих ошибочных положений о предмете и задачах философии, несовместимых с марксисткой наукой.
2. Освободить тов. Ильенкова от руководства спецсеминаром аспирантов. Поставить вопрос перед отделом аспирантуры Института об освобождении тов. Ильенкова от научного руководства аспирантов тов. Цинцадзе.
3. Отметить, что Сектор с некоторым запозданием выявил и дал обстоятельную критику теоретических ошибок тов. Ильенкова. Учитывая, что одной из причин к тому было то обстоятельство, что на Секторе всё ещё мало проводится глубоких обсуждений по конкретным вопросам теории, считать необходимым в ближайшее время провести обсуждение вопроса «О единстве диалектики, логики и теории познания». <…>

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

¹ Белов Павел Тихонович (1910–1977), доктор философских наук, профессор, зав. сектором диалектического материализма Института философии АН СССР.

 

² Чертков Виктор Петрович (1910–1976), доктор философских наук, старший научный сотрудник ИФ АН СССР.

 

³ Вахтомин Николай Кононович (1923 – ?), кандидат философских наук, младший научный сотрудник ИФ АН СССР.

 

⁴ Грушин Борис Аркадьевич (1929–2007), аспирант Института философии АН СССР.

 

⁵ Зиновьев Александр Александрович (1922–2006), кандидат философских наук, младший научный сотрудник ИФ АН СССР.

 

⁶ Шептулин Александр Петрович (1929–1993), кандидат философски наук, младший научный сотрудник ИФ АН СССР.

 

⁷ Копнин Павел Васильевич (1922–1971), кандидат философских наук, доцент.

[1] О прошлом и настоящем. Беседа Л.Н.Митрохина с В.А.Лекторским // Как это было? Воспоминая и размышления. М.: РОССПЭН, 2010. С. 223–224.

[2] Щедровицкий Г.П. Я всегда был идеалистом. М.: Путь, 2001 // http://lizard.jinr.ru/~tina/turist/biblioteka/GP001.html

[3] Косичев А.Д. Философия, время, люди. Воспоминания и размышления бывшего декана философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. // http://jlm-taurus.livejournal.com/73252.html