Илл.: Рой Лихтенштейн. У-а-а-м! 1963.

60 лет назад в стенах аудитории № 57 корпуса № 5 Московского ордена Ленина государственного университета им. М.В. Ломоносова, расположенного по адресу ул. Моховая, д. 11, на философском факультете при невиданном стечении студентов и аспирантов состоялась защита кандидатской диссертации «Восхождение от абстрактному к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса)». Автором её был Александр Зиновьев (1922–2006) – один из наиболее ярких отечественных мыслителей второй половины ХХ века, логик, писатель, публицист. Защите предшествовали жаркие обсуждения диссертации на кафедре. Её новаторство было очевидно всем, но далеко не все готовы были с этим смириться. В поддержку Зиновьева выступили его молодые друзья-ученики – Мераб Мамардашвили, Пётр Щедровицкий, Борис Грушин, Виктор Тюхтин. Защита Зиновьева стала своеобразным манифестом нового поколения советских философов, которые заявляли тем самым о готовности демонтировать прежнюю догматическую систему осмысления мира, выявить в марксизме его подлинно творческий потенциал и использовать его на благо науки и просвещения. Рассказы о том, как проходила защита Зиновьева, стали своеобразным философским фольклором. В Архиве МГУ им. М.В. Ломоносова хранится аспирантское дело А.А. Зиновьева (Ф. 13. Оп. 1 (асп.). Ед. хр. 121), в котором, среди прочих документов, находится стенограмма того легендарного события (Л. 33–94). В предлагаемой публикации частично сохранены пунктуация и синтаксис оригинала.

Подготовка текста П.Е. Фокина.

Стенограмма Учёного Совета кафедр логики, психологии и педагогики
философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
от 24 сентября 1954

Председатель, профессор Леонтьев.

Сегодня на повестке дня защита диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук аспирантом кафедры логики Зиновьевым Александром Александровичем на тему: «Восхождение от абстрактного к конкретному».

Научный руководитель – кандидат философских наук Алексеев Митрофан Николаевич.

Официальные оппоненты:

Доктор философских наук, профессор Ойзерман Теодор Ильич.

Кандидат философских наук, доцент Копнин Павел Васильевич.

Возражения против такой повестки дня нет?

Нет.

Слово для зачтения биографических данных диссертанта имеет секретарь Учёного Совета Алексеев М.Н.

 

Тов. Алексеев М.Н.

Товарищ Зиновьев А.А., 1922 года рождения, русский, член Коммунистической Партии Советского Союза с января 1954. Окончил философский факультет МГУ в 1951 году. Учился затем в аспирантуре при кафедре логики МГУ. Окончил аспирантуру в 1954 году.

С 1940 г. По июнь 1946 служил в Советской Армии.

С 1946–1951 г. – студент философского факультета МГУ.

С 1951–1954 г. Аспирант философского факультета МГУ.

 

Председатель:

Вопросы по биографическим данным есть?

Нет.

Слово для вступительного слова имеет диссертант Зиновьев А.А.

 

Тов. Зиновьев А.А.

В диссертации рассматривается метод восхождения от абстрактного к конкретному. Материалом для анализа его послужило произведение, где этот метод получил гениальную разработку и применение, – «Капитал» К. Маркса. Оценки, данные самим Марксом восхождению в целом и его основным элементам, послужили в диссертации отправными и руководящими принципами анализа.

Во введении к диссертации формулируется цель работы и актуальность изучения приёмов мышления, раскрывающего диалектику предметов, – их происхождение, противоречия и способы их разрешения, законы и их проявление, изменение и развитие и т.д.

В первой главе даётся общая характеристика восхождения и некоторых принципов его анализа. Этой цели подчинены и иллюстрации из истории науки до Маркса. Основное позитивное содержание главы таково. Требуется изучить сложный многосторонний предмет, представляющий собой органическое целое, т.е. естественно-исторически сложившуюся, внутренне расчленённую и взаимодействующую в обособленных элементах систему связей, в частности, буржуазную экономическую систему. Для решения этой задачи исследователь должен в определённой связи и последовательности абстрагировать в предмете его различные стороны, связи и исследовать их, идя ко всё более многостороннему и точному охвату целого и его различных явлений. Понятие, полученное при исследовании предмета с одной его стороны в диссертации называется абстрактным понятием («абстрактным»), а полученное при исследовании ряда сторон – «конкретным». При этом абстрактность и конкретность имеют относительный характер. Но дело не сводится к простому суммированию связей в предмете, полученных при анализе его различных сторон. Необходимо раскрытие связей реальных, что предполагает особого рода связь абстрактных понятий, обеспечивающих переход к конкретному понятию о предмете. Стороны предмета должны быть вычленены в связи друг с другом и, вместе с тем, исследование в их соотносительных особенностях отвлечено друг от друга. Совершаемые при этом абстракции, исключая и предполагая друг друга, образуют специфические связи восхождения. Это предполагает учёт реального обстоятельства, в котором интересы рассматриваемых сторон скрещиваются, которое представляет продукт их взаимодействия. Соединение абстрактных понятий, получаемых в результате связи этих абстракций, и означают объяснение реальной связи рассматриваемых сторон, означает переход к конкретному. Иными словами – переход от абстрактного к конкретному есть средство объяснения тех явлений, которые человек наблюдает в предмете. Конкретность охвата здесь – не самоцель, а средство более точного охвата предмета и его явлений.

Поясню на примере. Исследуя производство и обращение капитала, Маркс при исследовании одного отвлекается от другого, но так, что одно исследуется в том освещении, какое на него бросает другое. Уже один этот факт определяет направленность исследования. Характер отвлечения при рассмотрении каждого подразделения различен, что позволяет выявить их сравнительные особенности. Переход от первого ко второму не является простым фиксированием их наряду, а означает исследование выявленных при анализе первого подразделения свойств капитала в той связи, как они проявляются в результате действия второго и порождает новые свойства. Рассмотрение прибыли, например, в связи с переходом ко второму подразделению означает рассмотрение той же прибавочной стоимости и её законов с учётом действия фактора обращения и связанных с ним явлений.

Во второй и третьей главах рассматриваются различные типы, формы связей абстракций, дающие соответствующие переходы от абстрактного к конкретному. При этом главная задача заключается не столько в детальном анализе их, – это сделано лишь относительно некоторых важнейших связей, а в обнаружении самих этих типов связей, как возможного объекта исследования и их субординации в процессе восхождения в целом. Но и в этом виде задача достаточно сложна: вычленение основных связей восхождения предполагает постоянно их сопоставление друг с другом, выяснение их места в процессе в целом, плюс к тому присоединяется вопрос о последовательности охвата органического целого именно как целого и учёт приемы отражения, возникающих ранее или независимо от восхождения, но являющихся необходимыми условиями его функционирования. Так что естественно, способ изложения материала не мог претендовать на желаемую популярность.

Во второй главе рассматриваются простейшие элементы восхождения. Это вопрос о начале восхождения, об анализе отношений, о двух подразделениях восхождения и их взаимоотношении и другие. Вопрос о анализе противоречия выделен в специальный параграф в силу его важности. При более совершенном исследовании, на мой взгляд, он должен органически войти в рассмотрение основных приёмов восхождения, Вопрос этот рассмотрен исключительно применительно к анализу отношений.

Центральный пункт главы – рассмотрение самых фундаментальных связей восхождений – углубления к содержанию отношение и движение к его форме. Здесь более или менее подробно рассмотрено своеобразие абстракций, применяемых в восхождении.

В третьей главе рассмотрены основные направления восхождения и их взаимодействие. Это – выделение зависимостей различных явлений в чистом виде и прослеживание их действия в системе связей – изоляция и конкретизация, обнаружение в одном отношении свойств другого, более простого или определённого, и объяснение возникновения одних отношений на основе других при выяснении их существования на основе других – сведение и выведение, переход от непосредственного отношения к опосредованному, от клеточки – к основному отношению; аналитически-систематические стороны восхождения. Все эти процессы рассмотрены в самом общем виде, отвлечённо от тех особенностей, какие они приобретают в более или менее типичных случаях исследования: в эксперименте и рациональном отборе естественно данных фактов, в анализе данного предмета и его эмпирической истории. Возникающие здесь проблемы лишь намечены как имеющие исключительную научную важность.

Чтобы наглядно представить характер рассмотренных связей восхождения, проиллюстрирую на простейшем примере, относящемся к изоляции и конкретизации. Требуется, например, выяснить характер нормы прибыли от органического строения капитала. В естественно существующем капиталистическом организме наблюдается колебание этих явлений в массе отдельных капиталов и во времени. Кажется вполне естественным сравнивать массу случаев их в соотнесении друг с другом. Но уже такой простой факт говорит о несовершенстве этого способа: вследствие влияния других обстоятельств (например, изменение нормы прибавочной стоимости) норма прибыли может измениться так, что полученный путём сравнения эмпирических случаев результат даст картину, прямо противоположную действительной связи нормы прибыли и органического строения. Методом же восхождения задача решается точно. Оставляя в данном случае в стороне вопрос о последовательности привлечения различных зависимостей системы, метод этот требует привлечения по крайней мере ещё одной «дополнительной» зависимости, – например, зависимости нормы прибыли от нормы прибавочной стоимости.

Анализ, полученный системы должен выявить рассматриваемую зависимость в чистом виде и, вместе с тем, проследить её модификацию в системе. При этом должны быть осуществлены полярные абстракции. В гипотетической форме это выглядит необычайно просто:

 

1. 80 c +20 v + 20 mm’ = 100p’ = 20

90 c + 10 v + 10 mm’ = 100p’ = 10

m’ – const., (c + v) – текуче

 

2. 80 c +20 v + 20 mm’ = 100p’ = 20

80 c +20 v + 40 mm’ = 200p’ = 40

m’– текуче, (c + v)– const.

 

Соединение этих абстракций даёт понятие о зависимости с учётом формы её проявления.

Если затем учесть факт сложных систем связей, факт многосторонних зависимостей, факт экспериментального решения и  рационального отбора, то из таких простых вещей вырастают серьёзные результаты. Анализ процесса исследования в простейших формах оказывается совершенно необходимым исходным пунктом к другим более сложным.

В заключении говорится о том, что восхождение применимо во всех случаях анализа органического целого, а отдельные приёмы, развивающиеся в особых условиях в самостоятельные методы, применяемые и в науках другого типа.

В диссертации почти нет ссылок на другие науки, но при соответствующих обобщениях я принимал во внимание всё то, что мне удалось изучить. В данной же работе было бы нецелесообразно выходить за рамки экономического материала, ибо это потребовало бы увеличения работы в несколько раз.

 

Председатель:

Имеется вопросы?

Нет.

Слово предоставляется официальному оппоненту Ойзерману Т.И.

 

Тов. Ойзерман Т.И.

Рецензируемая работа представляет собой вполне самостоятельное, оригинальное, обстоятельное и плодотворное по своим научным результатам исследование одного из важнейших вопросов теории познания марксизма. В первой главе диссертации – «Проблема метода восхождения от абстрактного к конкретному» – автор даёт общую характеристику проблемы и определение абстрактного и конкретного, как специфических форм теоретического мышления. Автор правильно подчёркивает, что соединение различных определений, охватывающих различные стороны исследуемого предмета, само по себе ещё не даёт конкретного. Конкретное означает единство различных определений, т.е. специфическую их связь, взаимоотношение, соподчинение, выражающее реальные отношения сторон исследуемого целого в объективной действительности. Однако, это общая характеристика проблемы мало интересует автора, ставящего своей задачей специальное исследование процесса перехода от абстрактного к конкретному. Поэтому первая глава занимает едва одну десятую часть всей диссертации.

Глава вторая и глава третья рассматривают «простейшие элементы» и «основные направления» процесса восхождения от абстрактного к конкретному, процесса составляющего специфическое содержание научно-теоретического мышления. Можно и должно спорить относительно решения вопросов, предполагаемого диссертантом, но одно несомненно: необходимо исследование основных приёмов, путей, средств, с помощью которых наука воспроизводит конкретное, существующее в действительности, т.е. переходит от односторонних, абстрактных представлений о нём к познанию его сущности, законов, многообразных отношений и связей. А.А. Зиновьев, насколько мне изветсно, первый посвятил специальное исследование этому процессу. В качестве основного объекта исследования он избрал величайший труд К. Маркса «капитал», в котором вышеуказанная проблема нашла своё гениальное разрешение не только в соответствующих высказываниях, но и в самом ходе исследования экономических отношений капитализма, который (ход исследования) тщательно прослеживается диссертантом. Речь, следовательно, идёт о том, какими путями и средствами, какими специфическими приёмами научного, сознательно-диалектического мышления, К.Маркс в своём «Капитале» воспроизводит капитализм, как определённое специфическое целое с внутренне присущими ему законами возникновения, развития и гибели. Диссертант ясно представляет себе свою задачу, обнаруживает прекрасное знание «Капитала» Маркса, творческий подход к постановке и решению вопросов своего исследования. Он правильно показывает, что выявление и исследование «клеточки» изучаемого объекта является исходным пунктом восхождения от абстрактного к конкретному. Далее необходим анализ отношений, предполагающий специфическое применении абстракции: то, от чего отвлекаются не отбрасывается вовсе, как несущественное (последнее характерно для элементарной абстракции), а вводится в исследование на следующем этапе исследования.

 

Так, например, в первом томе «Капитала» Маркс исследует производство капитала, отвлекаясь от обращения. Во втором томе «Капитала» Маркс исследует то, от чего он отвлекался в первом, т.е. процесс обращения капитала, отвлекаясь на этот раз от процесса производства капитала, хотя это и является главным, основным в капиталистической системе отношений. И, наконец, в третьем томе Маркс исследует процесс производства и обращения капитала в их единстве, т.е. капитализм в целом. Это и есть восхождение от абстрактного к конкретному и свойственная ему форма абстракции.

Исследование содержания и формы предмета, при условии попеременного отвлечения то от первого, то от второго, образует, по определению диссертанта, «два подразделения» процесса восхождения от абстрактного к конкретному. После исследования содержания и формы, как относительно самостоятельных процессов, совершается переход к рассмотрению ихединства. При этом, исследователь неизбежно вынужден выделять законы изучаемого предмета в чистом (абстрактном) виде и затем прослеживать, как модифицируется форма их проявления, в силу взаимодействия с окружающими, к тому же изменяющимися, условиями. Следующим основным направлением движения мысли от абстрактного к конкретному является, по мнению диссертанта, выведение, оборотной стороной и необходимой предпосылкой которого является также сведение. Эти и другие приёмы исследования позволяют, в конечном итоге, отразить присущее исследуемому объекту закономерности его движения, изменения, развития, т.е познать его во всей конкретности.

Все вышеуказанные положения диссертации представляются мне, в основном, правильными. Несомненной заслугой диссертанта является изучение логического «скелета» гениального произведения Маркса, доказательство всеобщего значения применяемых Марксом приёмов, доказательство того, что эти приёмы представляют собой великий вклад в науку о мышлении и составляют основы диалектического материализма.

Автору, на мой взгляд, удалось, в свете всего высказанного, вполне убедительно показать сущность диалектической логики, её специфический предмет и задачи. Тем самым, можно сказать, что диссертация тов. Зиновьева, конкретно, по-деловому, ставит и решает вопрос об отношении диалектики и формальной логики. И в этом также заслуга диссертанта.

Однако, подчёркивая научное значение диссертации и несомненную заслугу её автора в решении весьма трудных вопросов материалистической диалектики, следует также отметить некоторые серьёзные недостатки этого исследования. Ошибочно, на мой взгляд, мнение диссертанта о том, что диалектика находится в некоем, по существу, непримиримом противоречии с обычной, формальной логикой. Следует, правда, оговориться, что эта точка зрения нигде прямо не формулируется, но она, к сожалению, непосредственно следует из ряда его утверждений. Так на стр. 176 автор пишет: «Принцип противоречия в диалектике говорит о наличии в предмете в одно и то же время, в одном и том же отношении взаимоисключающих и взаимопредполагающих сторон». Это положение противопоставляется диссертантом законам формальной логики. Между тем, эти законы говорят совсем о другом. Так, например, закон противоречия в формальной логике утверждает, что одному и тому же объекту мысли в одно и то же время и в одном и том же смысле или отношении нельзя приписать двух противоречивых признаков. Нетрудно понять, что этот закон мышления нисколько не противоречит диалектическому пониманию противоречий в объективной реальности и в познании. Утверждать, что диалектика противоречит элементарным требованиям формальной логики, значит, смешивать формальную логику с метафизикой или же приписывать диалектике алогизм. Эту ошибку, в известной мере, совершает автор диссертации.

Однако нельзя полностью согласиться с диссертантом в его понимании самого «принципа противоречия», крайне одностороннем, забывающем о реальном многообразии отношений, в которых находятся противоположные стороны, о противоречии между новым и старым, отмирающим и нарождающимся и т.д. Когда Маркс в «Капитале» исследует, например, абсолютный закон капиталистического накопления, то он показывает, что один и тот же процесс (накопление капитала) является порождением и богатства, и нищеты, так что богатство (в его капиталистической форме) порождает нищету, а нищета, в свою очередь, богатство. Такое понимание противоречия не согласуется, на мой взгляд, с требованием диссертанта в одно и то же время, в одном и том же отношении. Оно предполагает развитие этих противоположностей в различных отношениях друг к другу на разных этапах существования капитализма.

С этим ошибочным, на мой взгляд, положением диссертанта связано его зачастую неправильное, пренебрежительное отношение к тем исследованиям в области формальной логике, которые проводятся у нас. Диссертант склонен огульно и несколько даже голословно критиковать «отечественных философов», как он выражается на первой странице своего труда. Между тем, нашими советскими логиками проделана значительная работа в деле освобождения формальной логики от идеалистических и метафизических извращений, благодаря чему только и стали возможны исследования, подобные данной диссертации.

Серьёзным недостатком диссертации является её стиль, сплошь и рядом сугубо усложнённый, весьма затрудняющий понимание текста. С этим недостатком связаны порой невразумительные определения, как, например, определение «форма мысли» на стр. 8. Неудачно также применяется автором терминология: «практическое мышление» и «теоретическое мышление».

Не останавливаясь более на других, менее значительных недостатках, перехожу к выводу: автор диссертации товарищ А.А.Зиновьев вполне заслуживает учёной степени кандидата философских наук. Его работу, после тщательного редактирования и некоторого сокращения, необходимо опубликовать.

 

Председатель:

Слово имеет второй официальный оппонент доцент Копнин П.В.

 

Тов. Копнин П.В.

Проблемы марксистской гносеологии до сих пор ещё мало разрабатываются в нашей литературе по философии, отсутствуют серьёзные монографический исследования по отдельным вопросам теории познания, мало ещё печатается по этим вопросам статей. Вполне понятным и оправданным является интерес автора диссертации к проблемам марксистской гносеологии. Изучение приёмов и методов познания, посредством которых осуществляется вскрытие диалектики материального мира, весьма важно для понимания сущности познавательного процесса.

Диссертант взял один конкретный приём научного познания – восхождение от абстрактного к конкретному, и проследил, как он осуществляется при изучении капиталистических производственных отношений К. Марксом в «Капитале». Это гениальное произведение основоположника марксизма послужило основным материалом для анализа восхождения. Ведь именно в «Капитале» Маркса теория познания, логика и диалектика выступают в единстве.

На основе глубокого изучения «Капитала» и других экономических работ Маркса и Энгельса, писем и рукописей основоположника марксизма, связанных с экономическими работами, диссертант вскрывает сущность процесса восхождения от абстрактного к конкретному и его роль в процессе формирования научных понятий, в которых отражаются закономерности развития тех или иных явлений.

Автор диссертации смело, самостоятельно ставит и решает научные проблемы. Диссертация А.А. Зиновьева свидетельствует о научной зрелости её автора. Постановка проблемы, методы решения её, эрудиция, которые автор обнаруживает в диссертации – всё это свидетельствует о том, что диссертация А.А. Зиновьева вполне стоит на уровне кандидатской диссертации, и её автор безусловно заслуживает присвоения искомой степени кандидата философских наук.

Диссертация А.А. Зиновьева не лишена некоторых недостатков, среди которых, нам хотелось бы, в первую очередь, отметить следующие:

1. Всю диссертацию пронизывает мысль, что метод восхождения от абстрактного к конкретному является специфически диалектической формой мышлении (стр. 229). По мнению автора, существуют формы, специфичные для метафизического метода, и формы, специфичные для диалектического метода познания. Но ведь это не так, существуют приёмы мышления, которыми пользуется наука при изучении предмета и сами эти приёмы мышления не являются не метафизическими, ни диалектическими. Мы не можем сказать, что движение от чувственно-конкретного к абстрактному является специфически метафизическим приёмом. Это научный приём, без которого невозможно образовать ни одного понятия. Его можно метафизировать, если объявить единственным, абсолютным. Но ведь можно метафизировать и восхождение от абстрактного к конкретному, если его изолировать от всех других.

Ещё более неправильно стремление (см. стр. 251) рассматривать суждение и умозаключение как специфические формы метафизического метода мышления, как будто процесс восхождения совершается без суждений и умозаключений.

Автор в своём исследовании смешивает формы мышления (суждение, понятие, умозаключение) с приёмами научного исследования предмета. Когда он говорит о специфических для диалектики формах, то под формами он подразумевает приёмы. Но нельзя говорить и о специфических для диалектики приёмах мышления, ибо диалектика сама не занимается изобретением каких-то новых приёмов мышления, а эти приёмы вырабатываются в практике научного мышления, в различных отраслях науки при изучении разных предметов. Поэтому правильно говорить о приёмах научного мышления, ведущего к истине. Посредством этих приёмов вы и раскрываем диалектику предмета.

2. Вторым недостатком диссертации является отождествление формальной логики с метафизическим методом познания. Так, например, на стр. 174–175 автор критикует логический закон допустимости противоречий в мышлении и пытается доказать, что в сфере диалектического мышления он не имеет силы. Мне представляется, что эта критика основывается на непонимании действительного существа логического закона недопустимости противоречия. Ведь, грубо говоря, этот закон запрещает, бракует, сумбурное, сбивчивое мышлении. Неужели в сфере диалектического мышления допустим сумбур.

В приложении, которое вообще нам кажется излишним в диссертации автор пытается доказать неприемлемость силлогизма в экономическом анализе (стр. 420). Согласно формальной логике, общее, отвлечённое в частных случаях данного рода имеет силу для любого случая этого рода: если все М – P, а это S – M, то S – P. И автор пытается доказать, что это не так. Но доказать ему этого, конечно, не удалось, в приведённом им примере не соблюдены условия силлогизма, поэтому он и не приложим.

3. К недостаткам диссертации нужно отнести отсутствие анализа восхождения от абстрактного к конкретному в других науках. Единичных примеров из аэродинамики недостаточно, чтобы сделать тот вывод, который делается в заключении.

4. Нельзя не отметить как недостаток размер и стиль диссертации. Диссертация может быть без ущерба сокращена до 300 стр. Большую трудность при чтении представляет стиль диссертации. Диссертант усвоил стиль Гегеля и отчасти «капитала» Маркса и следует в диссертации за их манерою изложения материала.

Эти недостатки не колеблют общего вывода, что диссертация Зиновьева заслуживает присвоения её автору степени кандидата философских наук.

 

Председатель:

Кто хочет выступить? Слово имеет тов. Черкесов В.И.

 

Тов. Черкесов В.И.

Товарищи! Мы сегодня обсуждаем очень важную тему. Об этом свидетельствует огромное количество студентов, присутствующих на защите этой диссертации, что не часто у нас случается. Присутствие такого числа студентов очень отрадное явление, ещё более отрадное явление – интерес широких кругов студентов к такой тематике.

Диссертацию тов. Зиновьева кафедра логики рассматривала и оценила положительно, т.е. считает, что она действительно и безусловно заслуживает степени кандидата философских наук, хотя кафедра не согласна с той теоретической установкой, которая развивается в работе тов. А.А. Зиновьева по вопросу о формальной логике и диалектике. Я согласен с тов. Зиновьевым в основной установке по указанному вопросу. Я за положительную оценку диссертации тов. Зиновьева, но именно поэтому мне хотелось высказать ряд замечаний.

Мне кажется, есть ряд недостатков, которые мешают той теоретической концепции, которую защищает тов. Зиновьев. Некоторые недостатки дискредитируют работу. Какие же это недостатки?

Стиль диссертации нехороший. Это не «марксовский» стиль, а «зиновьевский». Зиновьев пишет своим собственным стилем, в котором есть целый ряд недостатков. В диссертации часто декретируются положения, а не доказываются, он владелец тайн науки, он говорит: это следует понимать так, а это не так, это неправильно. Если автор очень авторитарен и тогда следует лучше доказывать, а не декретировать. В диссертации немало мест, которые звучат схоластически, и в связи с этим есть опасение, а не получится ли у нас так, как получилось с диссертацией Церетели. Например, на стр. 77 положение о восхождении (читает из диссертации). Я должен сказать, что несколько неправильно читал. Дальше приводить примеры не буду. Если я не прав, тем лучше, лучше для тов. Зиновьева. Я утверждаю, что в диссертации имеется большое количество мест, которые звучат софистично. Пусть это остаётся без доказательств. Есть неопределённость и по вопросу об обобщении. Непонятно, каких позиций Вы придерживаетесь.

Далее, в диссертации очень много затронуто вопросов. Трудно сказать, какой вопрос в диссертации не затронут. Такое стремление, затронуть все вопросы, несколько ослабляет диссертацию. Диссертант иногда даёт неправильное решение положений. Я не согласен с рядом положений диссертации: они противоречат той установке, которую защищает диссертант совершенно правильно. Что это за положения?

Диссертант, например, утверждает, что в объективном мире общее и единичное не противоречат. Нет противоречия между общим и единичным. Аргументы тут не сильные. Обратимся к фактам, которые описаны Марксом. Указал ли Маркс на эти противоречия или нет? Указал. Вы это приводите. Существует противоречие между общественным и частным трудом. Это движущая сила всей товарной системы. Во всех областях мы найдём противоречие между общим и единичным. Атом вообще и данный атом. Но отрицать, что в объективном мире есть противоречие между общим и единичным – неправильно. Тогда нельзя построить теорию абстрагирования. В этом случае надо много переделывать по сравнению с теми, что есть в марксизме. Тогда необходимость будет без случайности и т.д. Общее и единичное – это одно из проявлений, видов и примеров проявления законов борьбы противоположностей. Этот вопрос у тов. Зиновьева решается неправильно, мешает концепции, которую диссертант защищает. У тов. Зиновьева есть мнение, что неверно утверждать, что при познании общее не сочетается в соответствующей связи с особенным. Здесь у него неясное положение. У него конкретные явления объективного мира познаются в форме общего. Что это значит. У нас в литературе и в диссертациях распространено мнение, что в объективном мире есть диалектика особенного и всеобщего, а в мысли она отображается в виде общего. Такая точка зрения у Бакрадзе, такая точка зрения имеет место. И вот, мне представляется, про данному поводу у Зиновьева некоторые неясности. Если индивидуальные явления отображаются в виде общего, тогда мне совершенно непонятно Ваше положение, что теория абстрагирования, изложенная в формальной логике, является элементарной. Вы правы: существует такой способ обобщения, но если мы познаём индивидуальные явления объективного мира в форме общего, у нас ничего не остаётся. Вот у меня неясность. Мне не очень нравится, когда он подчёркивает несходство законов мышления и объективного мира, а их различие. Это мешает той правильной концепции, которую вы защищаете в своей диссертации.

Наконец ещё одно положение у тов. Зиновьева неясно. Диссертант говорит, что логический порядок движения и исторический порядок не находятся в единстве. Это положение неправильно. На нашей кафедре усиленно развивают эту идею. Заявляют, что вообще говорить о единстве исторического и логического – это идёт от Гегеля. Мне кажется, что в данном пункте Зиновьев неправ. Отрицание этой важнейшей и главной определяющей закономерности, которая определяет последовательность мышления, не один только закон противоречия определяет последовательность мышления, он не исчерпывает всего. Марксистский принцип единства логического и исторического – вот, что определяет последовательность мышления, и когда Вы колеблите его, то колеблите идею марксизма. А между тем у классиков марксизма-ленинизма указание сделано прямо: логическая последовательность связана с исторической.

Вы говорите, что исследование определяет роль и значение того или иного изучаемого предмета. Это совершенно верно. Дело в том, что и стороны исследуемого предмета, например, капитала, его структура создаётся в результате истории, и изучение, исследование капитала, логическое и историческое исследование капитала, не противоречит историческому рассмотрению. Значит, логический путь у Маркса есть воспроизведение самых главных этапов развития. И тогда в результате такого анализа получается и создаётся предмет со всеми сторонами и т.д. Вот эти замечания я хотел бы высказать, и не для того, чтобы признать диссертацию тов. Зиновьева негодной. Я основную идею, проводимую в диссертации, считаю правильной. Этим я бы попытался объяснить интерес студентов к данной теме. Я не могу согласиться с тов. Ойзерманом насчёт диалектической логики. Я думаю, что это сильно сказано, но неправильно, что Зиновьев делает дальнейший шаг в направлении уточнения основных положений.

 

Вопрос (к Черкесову):

Что Вы понимаете под законами мысли и законами процесса исследования, почему закон исследования предмета должен совпадать с законами самого этого предмета?

 

Ответ:

Под законами мышления я понимаю простые вещи: законы формальной логики, правила формальной логики. Законы марксистской диалектики они являются законами функционирования мышления. Все эти законы все представляют собой, а в особенности законы диалектики, аналогию законов объективного мира, а не различествуют. Совпадают они как копия с оригиналом.

Что касается процесса познания, то ответить просто и быстро на этот вопрос нельзя. Известно положение В.И. Ленина, что диалектика есть теория познания, наука о путях и средствах познания, эти пути и средства зависят от законов объективного мира.

 

Председатель:

Слово имеет В.И. Пржесмицкий.

 

Тов. Пржесмицкий В.И.

В диссертации А.А.Зиновьева «Восхождение от абстрактного к конкретному» поставлен большой, актуальный и, можно сказать, злободневный вопрос современной научно-мыслительной практики.

В диссертации разбираются почти все логические приёмы, встречающиеся при современном исследовании, могущие составить предмет целой отдельной науки, и при современном проектировании сложных сооружений, машин и их органических комплексов. А также предпринимаются меры к тому, чтобы советская наука логика поднялась ступенью выше и приблизилась к ликвидации своего отставания от современной науки научно-мыслительной практики.

Неисследованность и неосвещённость всего комплекса логических приёмов и форм научного мышления, без которого не может успешно (и вообще) обходиться современная наука и практика, в настоящее время даёт себя чувствовать буквально на каждом шагу.

Для иллюстрации сказанного далеко за примерами ходить незачем.

Ещё вчера к нам на кафедру приходили товарищи из научно-исследовательского сектора Института и просили посоветовать им, как лучше исследовать теоретически, опираясь на физику, механику, математику и т.д. возможность искусственного дробления мельчайших капель жидкости, движущихся в газообразной среде, в некоторых определённых конкретных, но вместе с тем сложных условиях. При этом обращёнными к консультантам вопросами были вопросы: с чего начать? Какие нормативы соблюдать при осуществлении необходимого комплексного мыслительного процесса? И т.д.

Или ещё пример. Часто бывает так: для расчёта имеется база в виде какой-нибудь уже открытой ценной крупной научной абстракции, например, какого-нибудь интегрального уравнения, которое отражает что-либо нужное слишком обще; требуется применение известного, слишком общего к частной, отдельной конкретности. Путь к решению такой задачи практика и теория принципиально знают: это путь восхождения в мысли к конкретному через необходимые мышлению промежуточные абстракции. Но практически не тут-то было. Как устанавливать эти абстракции? Где их искать или как вырабатывать? Как достигнуть воспроизведения в мысли того, чего мыслящий чувственно может быть никогда не созерцал и чего достигнуть возможно может быть только абстракцией?

И этот случай не зломыслие, а реальность в современной науке и технике.

Так, например, в МВТУ им. Баумана рассматриваются ныне результаты исследования рядом советских учёных температуры на скользящем контакте машин при сверхвысоких скоростях скольжения. Добраться до этих контактов практически невозможно. В результате получения формул расчета этих температур и проверка этих формул может быть осуществлёнными лишь при помощи силы научных абстракций. И практика совместно с наукой – физикой, механикой, математикой к помощи абстрактного мышления в этих случаях прибегает, нуждаясь при этом в значительной степени в помощи со стороны науки логики.

К сожалению, скажем открыто, помощи от логиков инженерная и исследовательская практика не получает. В руководствах по логике есть только то, что не известно лишь в детском саду или в яслях, а исследователям и инженерам известно. Больше того, если взглянуть на выпущенные в последние годы работы в области логики, то бросается в глаза то, что от них научно-исследовательская и инженерная практика помощи получить также не сможет. Даже в недавно защищённой докторской диссертации в области логики (диссертация Савинова) чего-либо нового и полезного, скажем, инженеру и исследователю в области техники и математики абсолютно ничего не имеется.

Работа А.А. Зиновьева является значительным вкладом в дело приближения науки логики к потребностям современной научно-мыслительной практики. В ней разрезе анализа мышления К.Маркса подробно рассматриваются различные стороны и моменты логического процесса, ведущего с гарантией к восхождению от наличных абстракций науки к необходимому конкретному знанию об интересующих практику реальных конкретных предметах. При этом исследование доводится до такого предела, что результаты его во многих случаях может безусловно использовать практика.

К таким результатам относится6 вывод «об исходном моменте исследования – выборе “клеточки”», выводы о процессах необходимых мысленных изоляций и «конкретизации» понятия о предмете и многие другие.

Результаты исследования А.А. Зиновьева интересны не для одних только философов. Разумеется, как и во всякой работе, в работе диссертанта имеются отдельные упущения и недостатки. Однако, все они не такие, чтобы на них делать основной упор при обсуждении работы. То же следует сказать и о дискуссионных моментах в работе. Окончательный выводы по диссертации у меня лично таковы:

Работа А.А. Зиновьева есть значительный вклад в науку логику, полезный для мыслительной практики.

Работа Зиновьева  в этом смысле значительно превосходит другие известные мне работы в области логики.

Работа диссертанта является первым исследованием. Диссертация заслуживает высокой оценки, она должна быть опубликована после некоторой доработки.

 

Председатель:

Слово имеет тов. Тюхтин.

 

Тов. Тюхтин

Товарищи! Диссертация Зиновьева ценна тем, что в ней ставятся весьма актуальные вопросы нашей марксисткой науки. В ней ставится вопрос о развитии, разработке диалектического метода в направлении его наибольшей действительности для конкретных наук, вопрос об отношении субъективной и объективной диалектики или вопрос об отношении и специфике диалектики объекта и диалектики познавательного процесса. Ибо валить в одну кучу, или считать, что законы мышления суть отражения законов бытия и только – это значит становиться на точку зрения вульгарного понимания принципа отражения, а в конечном счёте к искажению и фальсификации процесса познания.

В диссертации убедительно показывается на анализе метода восхождения и его составляющих приёмов – что кроме элементарных логических форм, изучаемых формальной логикой, существуют и более высшие формы, которые не сводимы к первым; что творческая сторона процесса теоретического мышления (особенно в период открытий ХХ века) протекает в высших формах мышления. Это третий момент, который прямо и непосредственно разрешается в этой диссертации.

Я хотел бы несколько остановиться на тех возражениях, которые были сделаны официальным оппонентом тов. Копниным в адрес тов. Зиновьева. Тов. Копнин считает, что метод восхождения не является формой мышления, специфической для диалектического мышления. Он говорит: «Приёмы мышления, которыми пользуется наука не являются ни метафизическими, ни диалектическими». Но диссертант не противопоставляет диалектические и метафизические приёмы и формы мышления. Дело в том, что метафизический метод мышления не имеет своих приёмов мышления, т.к. он, во-первых, абсолютизирует формы и приёмы формальной логики, им, во-вторых, он ограничивается этими приёмами и не идёт дальше.

Диссертант убедительно показал всей своей диссертацией, а также на конкретном примере Смита и Рикардо, что метафизический подход к экономическим явлениям не дал возможности им соврешить процесс восхождения в целом, открыт эту форму научно-теоретического мышления. Дело не столько в том, что, мол, можно метафизировать метод восхождения, а в том, что его нельзя открыть, исходя из метафизических предпосылок.

Далее, в своём возражении против Зиновьева тов. Копнин приписывает диссертанту мысль, что суждение и умозаключение являются специфическими формами метафизического метода мышления. У Зиновьева совсем другая мысль: он говорит, что суждение и умозаключение не становится специфически диалектической формой от того, что мы только понимаем их диалектически. Он неоднократно подчёркивает, что новые сложные задачи самой диалектики предмета ведут к необходимости новых форм, приёмов мысли. Диссертант показывает, что логику «Капитала» нельзя представить только как связь суждений и умозаключений, что нужно выявить качественно иные формы, что приёмы и законы элементарной логики не противоречат диалектической логике, а лишены того действительного значения, которое необходимо для раскрытия внутренних связей предмета.

Другим недостатком Копнин считает то, что якобы диссертант отождествляет формальную логику с метафизическим методом познания. В качестве примера тов. Копнин приводит критику диссертантом принципа непротиворечивости мышления. Но Зиновьев не отрицает закон противоречия, а ограничивает сферу его применения как закона познания. Как видно, Копнин необоснованно делает это замечание.

Дело в том, что закон противоречия формальной логики не затрагивает самого процесса нахождения, открытия, исследования противоречия, диалектики предмета, т.е. закон противоречия формальной логики является законом не творческого акта, раскрытия сложных отношений, а законом высказывания и оперирования уже готовыми абстракциями. Закон противоречия не даёт ничего позитивного, когда исследуется внутренняя диалектика предмета, его внутренняя противоречивая природа. Диссертант это хорошо показывает в своей диссертации.

Далее, что касается утверждения, что т. Зиновьев «пытается показать неприменимость силлогизма в экономическом анализе», то тут явно недоразумение. Диссертант показывает, что есть такие случаи, когда подведением частного под общее нельзя получить никакого положительного результата, что силлогическая форма такого умозаключения может иметь значение для правильного, понятного для всех высказывания мысли, но никак не форму движения мысли вперёд, к новому знанию.

Копнин пишет, что единичных примеров из аэродинамики недостаточно для вывода о том, что метод восхождения применим и в других науках. Но анализ условий применения этого метода даже на материале одной науки говорит, что в каждой науке метод восхождения найдёт применение при наличии соответствующих условий, но будет иметь специфические особенности.

 

Председатель:

Слово имеет тов. Мамардашвили.

 

Тов. Мамардашвили

Диссертация т. Зиновьева является научным исследованием. Эту работу читаешь с наслаждением. На эту тему у нас защищалась диссертация Ильенкова, а вообще по этому вопросу очень мало литературы.

Мне кажется справедливым и верным рассмотрение диалектического метода по существу, а не с точки зрения тех фраз вроде: подходите исторически, изучайте в развитии, раскрывайте противоречия. Это верные общие положения. Но нужно раскрыть суть дела. Большой заслугой диссертанта является то, что он обратил внимание на диалектику, как на метод анатомирования предметов. Такое исследование очень ценно. Это тот путь, по которому должна идти наука и диалектика. Когда забывают о расчленении предмета посредством диалектики и раскрытия в нём взаимосвязи, развития, противоречий и т.д., то диалектика выражается лишь в виде общих фраз. Отсюда идёт ряд ошибок. Если, мол, человек говорит о взаимодействии, о взаимосвязи, о развитии, то этот человек диалектик. Такого рода фразы можно всегда найти и у метафизиков.

Что касается изучения процессов мышления, то здесь есть некоторые попытки раскрыть их диалектику, что же касается изучения диалектического мышления, то тут царит путаница. Фактически под диалектическим мышлением понимают любой процесс мышления, в котором можно установить противоречивые стороны. Диалектическим мышлением диссертант называет лишь то мышление, посредством которого раскрывается диалектика предмета. Он различает диалектику процессов элементарной абстракции предмета посредством особых форм абстракции.

1. Элементарная абстракция: сравнение существующих наряду и в последовательности предметов и выделение общего. Здесь предмет впервые воспроизводится в языке и мышлении и получает название. На этой основе вырастает особый аппарат отражения, представляющих громадное поле исследования для формальной логики. Маркс называл это экзотерическим методом. Формальная логика представляет здесь метод получения определённых результатов. Здесь, конечно, имеет место целый ряд закономерностей. Процесс, конечно, диалектичен и его диалектика должна быть исследована. Но ни в коем случае нельзя отождествлять эту диалектику с диалектикой предмета. Необходим переход к другому. Автор показывает, как этот переход происходит уже в самой сфере элементарной абстракции. Здесь возникают интересные вещи. Когда многоразличные отношения предмета впервые по всем правилам элементарной абстракции воспроизводятся в языке и мышлении, то они оказываются зафиксированными как особые, отдельные проявления различных его сторон, но не понятно ещё то, что они представляют собой: разветвление или различные стороны скрытого единства, одного и того же, ибо это требует особого процесса исследования. И при ограничении приёмами «элементарной» логики, когда исследование начинается двигаться вглубь, к раскрытию внутренней связи, предмета, возникают антиномии. Автор анализирует различные примеры этого: прибавочная стоимость возникает в производстве и не в  нём, норма прибыли всякого капитала зависит от  прибавочной стоимости и величины авансированного капитала и не зависит от него, а зависит от спроса и предложения. И тут возможны два ошибочных вывода: формально-логический (или-или) и эклектический (и то и другое). Как только совершается переход от воспроизведения явления или стороны предмета в абстракции к анализу внутренних связей предмета посредством абстракции, оставляя в стороне вопрос о происхождении абстракции, то приёмы формальной логики оказываются недостаточными, не могут служить методом получения результата. Но самое интересное то, что эти антиномии, которые формальная логика не может разрешить, и эклектические определения, к которым формальная логик приводит, выдаются за раскрытую диалектику предмета. Автор воюет против этой точки зрения. В этой связи можно сказать о выступлении В.И. Черкесова. Автор правильно доказывает, что нет никакого противоречия между общим и единичным в том смысле как его понимают в формальной логике. Это относится и к антиномиям. Товары продаются по стоимости и не продаются по стоимости. Действительно, если не иметь ввиду процесс исследования, имевший место при раскрытии диалектики предмета, то всякое различие между эклектическим соединением исчезает. Их можно отличить только тогда, когда мы уже имеем правильное знание о содержании. А как получить его? Исследование предмета идёт вглубь. Автор показывает на богатом материале, что новое расчленение предмета порождает новые формы, приёмы мысли. Сами антиномии ни к чему не ведут. Автор детально показывает, какого рода должны быть эти новые расчленения предмета мыслью.

Остановимся теперь на проблеме исторического и логического. Этот раздел является самым кратким и парадоксальным. Автор отрицает «единство логического и исторического» в той его форме, в какой он получил распространение, он отрицает то, что ход логического процесса во всех случаях совпадает с ходом соответствующих явлений в истории.

Маркс указал совпадают историческая и логическая последовательности или нет: если совпадают, то совпадают. Маркс достаточно ясно показал, что принцип последовательности появления различных явлений в истории не является принципом исследования. И лишь при этом условии возможен действительно исторический подход к предмету, хотя это и звучит парадоксально.

Автора упрекают в том, что он отрицает формальную логику. Когда указывается на то, что формальная логика применима не везде, возникает упрёк в умалении формальной логики. Упрёк необоснованный.

 

Тов. Грушин

Если говорить о диссертации тов. Зиновьева, то хочется много сказать хорошего по её адресу. Эта диссертация по-настоящему хороша. Эта диссертация по-настоящему радует. И если её оценивать в целом – она превосходна.

Это, конечно не значит, что диссертация свободна от недостатков. С некоторыми из замечаний, сделанных здесь, вполне можно согласиться (например, трудность понимания отдельных страниц). Но здесь были сделаны замечания явно необоснованные, явно несерьёзные.

Это, прежде всего, обвинение автора диссертации в «ущемлении формальной логики», даже в «сведении формальной логики к метафизике». Такую мысль высказал здесь т. Копнин. На стр. 490, – говорит он, – Зиновьев пытается доказать неприменимость формальной логики в отдельных местах «Капитала» Маркса. Более того, тов. Копнин упрекает диссертанта в стремлении опровергнуть модус Барбара категорического силлогизма. Но это всё, товарищи, не серьёзно. На стр. 490, да и во всех других местах диссертации, тов. Зиновьев не занимается этим вздорным делом – опровержением силлогизма. О чём здесь идёт речь? В формальной логике, – говорит Зиновьев, – общее, отвлечённое от частного, применимо к каждому частному. Если все М суть Р и все (некоторые) S суть М, то все S суть Р. В диалектике такого вывода сделать нельзя. Например, дано всеобщее определение P’ =  m/k (норма прибыли зависит от массы прибавочной стоимости и величины авансового капитала). Можно ли сказать, что во всяком единичном случае P’ зависит от m и k? Нет. В практике зафиксирована масса случаев, когда P’ зависит совершенно от других факторов. О чём это говорит? О том, что формы формальной логики применимы не всегда. Есть ли здесь опровержение силлогизма? Конечно, нет. Товарищ Копнин говорит в отзыве: автор ничего не доказал, т.к. «тут не соблюдены условия силлогизма». И последние слова просто замечательны – ведь именно это-то и доказывает тов. Зиновьев (см. 490 стр. его диссертации). Здесь нет условий для силлогизма, и потому он здесь неприложим. Никакого сведения формальной логики к метафизике здесь нет. Такое обвинение – вздор!

Не вина автора, но «вина» формальной логики, «вина» нашего мышления, что формы элементарные срабатывают не во всех случаях, не при всех условиях. Это очень чётко, может быть, впервые так ясно и чётко показывает автор диссертации. И в этом его большая заслуга. Формальная логика здесь не ущемляется, но, напротив, характеризуется в её подлинном значении и смысле.

Другой вопрос, на который я хотел бы остановиться вкратце, это проблема «логического и исторического». В.И. Черкесов выразил несогласие с автором в решении этой проблемы. У меня это вызывает удивление. В диссертации совершенно правильно говорится, что логическая последовательность сплошь и рядом не совпадает с последовательностью исторической, что принцип «единства исторического и логического» ничего не даёт с точки зрения практики научного исследования и что проведение этого принципа как методологического принципа означает проведение точки зрения Гегеля со всеми его ошибками.

Взять фактическую сторону дела. Ведь в том же «капитале» Маркса можно найти бесчисленное количество примеров приёмов научного исследования, когда никакого совпадения логической последовательности с последовательностью исторической нет.

Прибавочная стоимость – прибыл. Это – движение: «сущность – явление». Здесь смешно говорить об исторической последовательности.

Закон тенденции нормы прибыли к понижению – противодействующие причины. Это – движение: «явление в чистом виде – явление, модифицированное под действием внешних обстоятельств». Здесь явление рассматривается в одной и той же точке развития.

Потребительная стоимость – стоимость – товар, как единство. Это – движение: «одна сторона противоречия – другая – их единство».

Труд вообще – труд капиталистический. И т.д.

Здесь во всех этих приёмах научного мышления (а они типичны и количество их может быть значительно увеличено) никакого подтверждения «принципа единства» нет.

Далее. Этот принцип для практического исследования даёт чрезвычайно мало, и это правильно показывает автор. В самом деле, взять движение у Маркса: промышленный капитал – земельная рента. Есть здесь отражение истории капитализма? Есть, говорит Маркс. А есть тут совпадение логической последовательности с последовательностью исторической? Нет. Что бы получилось, если бы в исследовании исходили из «принципа единства»? Мы бы не смогли правильно понять структуру буржуазных экономических отношений, должны были бы ошибочно идти от земельной ренты к промышленному капиталу. Наконец, даже если взять чистый случай совпадения логической последовательности с последовательностью исторической – движение в «Капитале»? «товар – деньги», то и тогда этот «принцип единства» даёт мало. Ну, поставим мы товар на первое место, а деньги на второе. Но ведь в исследовании речь идёт не о простом расположении категорий в порядок, а о раскрытии самого механизма развития. А он нам никогда не дан в эмпирической истории, сколько бы мы в неё не вглядывались.

Я кончаю. Данная диссертация, мне думается, намечает путь для дальнейшего развития марксисткой диалектики. Это, товарищи, верный, единственно, может быть, верный путь такого развития. И тов. Зиновьев не только намечает путь, но и делает серьёзные шаги а этом направлении: в диссертации анализируются конкретные, уловимые, легко осязаемые приёмы, формы диалектики.

Мне думается, Учёному Совету нужно было бы сделать практические выводы из факта защиты этой диссертации. Нужно было бы пересмотреть тематику курсовых и дипломных работ в сторону дальнейшей конкретизации и дальнейшего углубления в изучении диалектики, теории познания. Кафедре стоило бы подумать о введении курса диалектической логики, ибо его отсутствие серьёзно сказывается на качестве подготовки специалистов-философов.

 

Председатель:

Слово предоставляется тов. Щедровицкому.

 

Тов. Щедровицкий

Диссертация тов. Зиновьева, как здесь уже говорили, является превосходной работой, и прежде всего потому, что в ней ставится масса действительно важных, коренных вопросов диалектического метода. Ряд вопросов решён в диссертации, для других намечены пути решения. Конечно, решение некоторых вопросов ещё не свободно от недостатков, но важно, что они поставлены, важно, что эта работа толкает к дальнейшим исследованиям, намечает пути этого исследования.

Товарищи, выступавшие до меня, останавливались главным образом на тех замечаниях и претензиях, которые необоснованно предъявлялись к диссертации. Я буду говорить о тех положениях, которые вызвали критику и которые действительно имеются в диссертации т. Зиновьева. Прежде всего о проблеме совпадения законов объективного мира и законов мысли. Тов. Зиновьев совершенно правильно утверждает, что процесс мышления, процесс исследования объективного мира имеет свои особые, специфические закономерности, не сводимые к закономерностям исследуемых объектов. В.И. Черкесов, по-видимому, отрицает это, во всяком случае, он считает нужным говорить только о совпадениях тех и других законов. Это вызывает более, чем удивление, ведь нужно же чётко различать три разных проблемы и соответственно три разных плана исследования: 1. процессы и явления объективного мира, которые нужно исследовать; 2. Процесс исторического развития мышления, развитие методов исследования; 3. Процесс самого исследования, когда отдельный индивид имеет дело с определённой группой предметов.

Эти три разных группы процессов. Что их закономерности совпадают или нет? И да и нет. У них есть общие законы: это прежде всего четыре наиболее общих закона диалектики. Но можем ли мы, исследуя эти процессы ограничиваться только этими законами. Очевидно, что нет. Нас интересует и должно интересовать не только общие законы, но прежде всего особые, специфические законы этих явлений и процессов, если мы хотим изучить эти предметы, как таковые. Науку логику интересует прежде всего процесс познания и она должна обращать внимание на специфические законы этого процесса. От того, что эти три проблемы, три плана исследования смешиваются, проигрывают как наши конкретные науки, изучающие объективный мир, так и логика, изучающая процесс познания. Например, в процессе развития физики сложилось положение, когда электрон выступает как волна и как частица, как непрерывное и как прерывное. Это противоречие является типичным противоречием процесса познания, которое в ходе дальнейшего развития науки должно быть «снято», «преодолено». Вместо того, чтобы помочь физикам в преодолении этого противоречия, вместо того, чтобы указать приёмы и методы, с помощью которых это противоречие разрешается, горе-философы, путающие закономерности объективного мира с закономерностями процесса познания, начинают оправдывать это противоречие, увековечивают его, выдавая за объективное, а следовательно необходимое противоречие. Итак, методы, приёмы устранения противоречий в процессе познания не разрабатываются, противоречия процесса познания выдаются за объективные и тем самым увековечиваются. Страдают как конкретные науки, так и логика.

Подобную же ошибку сделал проф. Ойзерман. Он приписал т. Зиновьеву отрицание объективных противоречий, в то время как последний говорил о противоречиях процесса познания и необходимости их устранения.

Говорили, что автор диссертации преуменьшает роль и значение формальной логики. В частности, останавливались на законе непротиворечивости. Действительно, т. Зиновьев отрицает за законом непротиворечивости то методологическое значение, которое ему приписывалось в формальной логике, и делает это совершенно правильно. Возьмём два положения «Капитала» К.Маркса. Товары продаются по их стоимости и товары не продаются по их стоимости. Можем ли мы применить здесь законные непротиворечивости? Нет, не можем, ибо, как это хорошо известно всякому, прочитавшему «капитал» Маркса, оба эти положения справедливы, истинны. Возьмём другой пример: кислота содержит водород и не содержит. Можем ли мы применить здесь закон непротиворечивости? Сравним обе пары суждений по форме, они не отличаются друг от друга. Как же решить, когда можно применить указанный закон, а когда нельзя. Формальный критерий для этого впервые намечает т. Зиновьев, показывая, что внутри процесса «восхождения» — в контексте «восхождения» — закон непротиворечивости не действует.

Разбирая методы исследования капитала, т.е. сложного органического целого, состоящего из массы «отдельных», т.е. из массы отдельных капиталов, т. Зиновьев описывает несколько типов связей, возникающих между этими отдельными, и анализирует методы воспроизведения этих связей в мысли. Описанные им приёмы имеют важное значение не только в политэкономии, но и в естественных науках, в частности, в физике. При исследовании структуры различных тел в качестве исходной клеточки выступают отдельные молекулы, атомы, электроны и т.п. Они наделяются какими-то свойствами. Если мы хотим описать поведение и свойства этого тела как целого, мы производим суммирование, так или иначе учитывая их взаимодействие. Но это взаимодействие, т.е. связи, могут учитываться по-разному, с помощью различных приёмов. Как показали многочисленные исследования во второй четверти ХХ века (особенно работы профессора физического факультета МГУ Власова), часто уже известные методы суммирования приводят к результатам отличным от результатов экспериментов. Как выработать новые методы учёта связей между отдельными «единичкам» сложного целого? Работа тов. Зиновьева намечает пути решения этой проблемы.

Наконец, заканчивая своё выступление, я могу остановится на следующем: заведующий кафедрой логики В.И.Черкесов, выступая, отметил с удовольствием, что присутствие большого, небывалого количества студентов на защите свидетельствует об большом интересе к этой теме, о желании заниматься проблемами диалектической логики. В.И. Черкесов отметил также важность этой темы, её актуальность. Он говорил, что студентами нашего факультета нужно работать именно в этом направлении, нужно готовить их к исследовательской работе в области метода. Но я могу заметить, что эти хорошие слова останутся пустой фразой, если не будет коренным образом пересмотрена тематика курсовых и дипломных работ. Но этого мало. Надо ещё обеспечить квалифицированное руководство этими работами, а, к сожалению, ни один из преподавателей кафедры логики не работает в этом направлении. В связи с этим, мне кажется, что я выражу общее желание, если скажу: было бы очень хорошо и полезно для дела, ели бы кафедра логики могла возможным оставить т. Зиновьева для работы на кафедре. Было бы очень хорошо и полезно для дела, если бы т. Зиновьев смог оказать помощь студентам факультета в их работе над диалектической логикой (аплодисменты).

 

Председатель

Кто ещё желает выступить? Желающих нет. Слово для заключительного слова предоставляется автору.

 

Тов. Зиновьев

Целый ряд критических замечаний официальных и неофициальных оппонентов я считаю совершенно справедливыми. В частности, изложение материала в диссертации, действительно, излишне сложно и затруднено для понимания. Но эта сложность не является нарочитой. Просто на данном этапе изучения метода восхождения и при данном характере работы мне не удалось сделать изложение достаточно ясным и популярным.

С чем, однако, я не могу согласиться ни в коем случае? Т.И. Ойзерман приписывает мне противопоставление диалектики формальной логике (в плане умаления последней). Ничего подобного в диссертации нет. То решение вопроса о соотношении принципов логики и диалектики, которое сам Т.И. Ойзерман считает верным, а именно – что принципы логики и диалектики говорят о различных «вещах», это решение составляет лейтмотив тех страниц диссертации, где говорится о соотношении приёмов логики и диалектики. В особенности это относится к тому месту диссертации, на которое ссылается Т.И. Ойзерман (стр. 176). Характеризуя принцип противоречия, который говорит о наличии в предмете в одном и том же его отношении взаимоисключающих и взаимопредполагающих сторон, я как раз и доказываю, что он не имеет ничего общего с формально-логическим принципом «непротиворечивого мышления», в формулировке которого тоже фигурирует «одно и то же отношение». Я как раз и доказываю там, что первый не исключает второго. Дело всё в том, говорится в диссертации, что здесь об «отношениях» речь идёт в совершенно разных смыслах: в одном случае имеется в виду реальное отношение предметов между собой (например, обмен товаров), и здесь предметы, действительно, противоречивы, «двусторонни». В другом случае имеется ввиду умозрительное отношение, определённый аспект абстракции. Дело всё в том, что нужно чётко различать процессы мышления, вырастающие в той или иной плоскости абстракции, и процессы мышления, образующие связи этих «плоскосотей». Нужно чётко определить функции приёмов формальной логики и условия действия её принципов, — это совершенно необходимо при исходном анализе приёмов диалектического мышления. Я постоянно и стремился доказать, что принципы формальной логики лишь в строго определённых условиях дают верный результат, что возникают новые условия познания, требующие новых принципов, и для этих новых условий принципы формальной логики либо не дают ничего позитивного, либо ведут к ошибкам в силу распространения их на чуждые им условия. Мне потому кажется просто странным тот факт, что эта необходимая работа воспринимается как «противопоставление», «умаление» и т.п.

Далее, Т.И. Ойзерман утверждает, что я односторонне понимаю принцип противоречия и забываю о реальном многообразии противоречий. Согласен. Только я не  «забываю о реальном многообразии», а специально от него отвлекаюсь. Я считаю это вполне правомерным: без анализа противоречий в самой односторонней, т.е. самой абстрактной форме, невозможно движение к «реальному многообразию». Кроме того, те случаи, которые Т.И.Ойзерман приводит в качестве «реального многообразия», в диссертации учтены. В частности, противоречие нового и старого вполне соответствует данному в диссертации общему определению: ведь новое и старое лишь тогда вступают в противоречие, когда они существуют одновременно, когда они вступают между собою в одновременное отношение. Без этого условия никакого противоречия между ними нет.

Характер возражения П.В. Копнина уже раскрыт выступавшими достаточно ясно. Добавлю несколько слов. Роль силлогизма в исследовании я не отрицал и не собираюсь подобную глупость делать. Опровержением модуса Барбара я никогда не занимался и, очевидно, этим патологическим делом никогда заниматься не буду. Я утверждаю только одно: не всегда переход от общего к частному совершается силлогически, и стараюсь изучить эти отличные от силлогизмов процессы. Суждения и умозаключения я никогда не считал и не считаю метафизическими приёмами, если термином «метафизика» обозначать отрицание изменений, развития, противоречий и т.п. Я лишь утверждаю, что диалектическое мышление, т.е. мышление, раскрывающее диалектику предмета, этими формами не исчерпывается и специфически характеризуется не ими. Так, отличие мыслительного аппарата автора «Капитала» от предшественников не в форме суждений и умозаключений (это как раз общее), а в специфических приёмах восхождения. И что выработка этих приёмов предполагает диалектический подход к предмету, этот факт не подлежит сомнению.

Я не буду останавливаться на тех возражениях В.И. Черкесова, которые он не смог подтвердить фактами. Смысл позиции В.И. Черкесова таков: законы движения мысли, связи мыслей суть аналоги законов отражаемых предметов. Раз так, то противоречие общего и единичного в мысли есть аналог такого в предметах. Раз так, значит, ход логического процесса должен совпадать с последовательностью истории предмета. Позвольте мне в этой связи зачитать В.И. Черкесову следующее: «… в механике вводится понятие о материальной точке, как теле, имеющем конечную или бесконечно малую массу и исчезающие малые размеры. В одном случае (с бесконечно малой массой) материальная точка является результатом разделения тела на бесконечное число бесконечно малых частей; но при этом заметим, что это представление не находится ни в какой связи с атомистической теорией, учащей о крупичатом строении вещества. В механике нам строение тела безразлично, а мыслительное разбитие тела на бесконечно малые элементы есть только способ нашего рассуждения». Подчёркиваю: «есть только способ нашего рассуждения».

Кто мог так говорить? Идеалист или материалист? В.И. Черкесов должен, если он последователен, обвинить автора этих слов в идеализме, по крайней мере – в уступке идеализму. Однако автор этих слов – материалист и блестящий диалектик Н.Е. Жуковский. Напомню, к слову, ещё оценку Марксом метода восхождения лишь как способа отражения. Что, это тоже идеализм?

Если прибегнуть к образному сравнению, то, с точки зрения В.И. Черкесова, ход и приёмы писания портрета похожи на тех, чьи портреты пишутся. Мышление воспроизводит предмет, создаёт его идеальную копию – это факт бесспорный. Но объявлять законы процесса воспроизведения предмета в мысли, законы хода снятия копии предмета, аналогом, отражением законов предмета, значит совершить грубейшую ошибку именно против марксизма, значит игнорировать действительную основу мышления – деятельность человека. Слова Ленина о том, что формы мысли отражают свойства предметов материального мира, я понимаю так: посредством этих форм совершается отражение.

Вполне естественно, что В.И. Черкесов не согласен с решением ряда частных вопросов в диссертации.

В диссертации проводится мысль, что в предметах между общим и единичным никакого противоречия нет, если под единичным понимать неповторимый предмет с массой сторон, под общим – сторону единичного предмета, а под противоречием – источник самодвижения предмета. Противоречие общего и единичного имеет место лишь как противоречие процесса отражения предмета мыслью: одиночное, неповторимое отражается вместе тем как общее, повторяющееся, и это противоречие обуславливает движение мысли в форме суждения («это – стол»). Возьмите такой пример: вот этот, единичный стол есть стол вообще. Что из этого следует для самого стола? Начинает прыгать, становится вверх ножками, передвигается в другую аудиторию? Что движет это противоречие? Ровным счётом ничего. И говорить в таких случаях о «противоречии», значит подменять анализ действительных противоречий схоластикой.

В.и. Черкесов убеждён ы противном. Поскольку «диалектика» такого сорта звучит комично в применении к науке (что даёт для науки раскрытие «противоречия» такого сорта: этот атом есть атом вообще?), он подыскивает примеры иного типа – берёт противоречие общего и частного труда в товарном производстве, пользуясь словесным сходством, но в таком случае от категорий «общее» и «одиночное» остаётся одно название. Общественный и частный труд является сторонами одного и того же типа труда – труда, создающего товар. Это – стороны обе общие всякому единичному труду товаропроизводителя. Совершенно очевидно, что т. Черкесов смешивает самые различные явления в угоду своему тезису: раз в мысли есть противоречие единичного и общего, значит, оригинал его есть в предметах.

Точно такая же картина имеет место в отношении «логического и исторического». Выступавшие достаточно критиковали В.И. Черкесова в этом пункте. Я ограничусь кратким замечанием.

Мышление, раскрываю диалектику предмета, естественно, раскрывает историю предмета. Это включается в самое понятие «диалектическое мышление». При этом возникает вопрос о приёмах раскрытия внутренних связей предмета (во времени, в частности), о роли знания эмпирической истории для этой цели. В.И. Черкесов, однако, сводит дело к возне с последовательностью категорий, расположением категорий в том порядке, в каком возникали соответствующие им явления, считает это самым что ни на есть марксистским принципом последовательности мышления. Маркс во введении к «К критике политической экономии» настолько ясно показал цену этому «марксистскому» принципу, что доказывать его несостоятельность просто нет необходимости.

Наконец, последнее замечание. В.И. Черкесов упрекает меня в том, что я взял много вопросов. Я взял один, только один вопрос – метод восхождения. Не моя вина, если он оказался многогранным. Не моя вина, если в разработке этого одного вопроса должны «работать» все категории диалектики.

Председатель:

Разрешите избрать счётную комиссию в следующем составе: проф. Лурия, Ветрова и Талызиной. Возражений против состава комиссии не имеется? Нет. Тогда попросим счётную комиссию приступить к своим обязанностям и после перерыва доложить о результатах тайного голосования.

П Е Р Е Р Ы В

Председатель:

Попросим счётную комиссию зачитать протокол тайного голосования.

ПРОТОКОЛ

Счётной комиссии кафедры логики, психологии и педагогики философского факультета Московского Ордена Ленина государственного университета.

Состав счётной комиссии: проф. Лурия, Талызина и Ветров.

Председатель – проф. Лурия.

Члены – Талызина, Ветров.

Баллотировалась кандидатская диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук тов. Зиновьева А.А. на тему «Восхождение от абстрактного к конкретному».

Всего членов Учёного Совета – 17 чел.

Присутствовало – 13 чел.

Заготовлено бюллетеней – 17

Голосовало – 12 чел.

При вскрытии урны оказалось действительных бюллетеней – 11, «за» голосовало – 11, «против» – нет.

ПОСТАНОВИЛИ:

Учитывая итоги тайного голосования, присудить тов. Зиновьеву А.А. учёную степень кандидата философских наук за диссертацию на тему «Восхождение от абстрактного к конкретному».

Председатель:

Утвердим итоги тайного голосования по диссертации тов. Зиновьева А.А.

Протокол счётной комиссии утверждается.

Председатель Учёного Совета кафедры А.Н. Леонтьев

Секретарь Совета кафедры М.Н. Алексеев