Место рождения гения завораживает. Оно столь же магично, как и его последний приют. Но если могила, как правило, умышлена, определена последней волей ушедшего, решением близких (или – особенно в ХХ веке – неблизких) людей, то в деле рождения – абсолютный промысел Божий! Чем грандиознее личность, тем притягательней место появления её на свет. Мы неудержимо хотим увидеть его своими глазами, вступить в место силы, откуда вышел богатырь духа, оглянуться окрест, попытаться постичь тайну.

Достоевский родился в Москве, на Божедомке, при Мариинской больнице для бедных.

Слово «Божедомка» в его историческом смысле сегодня уже нужно воскрешать (его и нет в реальной топонимике российской столицы). Но даже утраченное, став призраком, оно внятно говорит русскому уху, что место это отмечено, одухотворено. Божедомами называли сторожей городских кладбищ для неопознанных лиц, умерших без покаяния, а также преступников и самоубийц. Мы же сегодня, забыв слово, слышим в нём главное – «Божий Дом».

Предназначенный Богу? Избранный Богом?

Спустя почти двести лет с тех пор, как здесь 30 октября (11 ноября) 1821 родился младенец Феодор, ставший великим писателем, исповедником и пророком, и чьё имя на греческом языке означает «Дар Божий», мы знаем ответ.

Когда-то далёкая окраина Москвы, место это и сегодня остаётся тихим, малолюдным. Хотя вокруг кипит мегаполис (метро подобралось чуть ли не к самой калитке, по соседству высится Театр Российской Армии, а через дорогу хлопочет отделение «Сбербанка»), монументальный комплекс больницы с двумя флигелями и просторным двором, в центре которого скорбным гранитом застыла фигура гения, по-прежнему как бы чужд городу, не слышит его звуков, не замечает суеты, молчалив и задумчив. Заповедное место. Каким чудом уцелело? Истинно – Божий Дом.

Отец Достоевского, Михаил Андреевич, служил в Московской больнице для бедных лекарем в отделении приходящих больных женского пола. На эту должность он поступил незадолго до рождения сына, весной 1821, и квартировал в правом флигеле больницы. Скорее всего и зачат ребёнок был именно здесь.

Больница была задумана и учреждена вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной в 1803 и вскоре выстроена на откупленных специально для того землях переяславских ямщиков. На пустыре вдоль просёлочной дороги в какие-то два-три года вырос величественный двухэтажный дворец с античным портиком и массивной колоннадой, широкой лестницей, чугунной оградой и воротами со львами. Императрица лично следила за ходом строительства, обустройстве палат и прочими нуждами, составила устав и определила регламент, согласно которому «всякого состояния, пола и возраста и всякой нации бедный и неимущий, будучи болен, может явиться или кем приведен быть в оную больницу и в оную принят будет. Примечание. Бедным и неимущим в сем случае разумеется тот, который не может иметь в болезни за собою надлежащего присмотра, не знает лекаря, который бы ему помог, и заплатить за лекарство не в состоянии».

И хотя в целом здание представляет собой типичный образец позднего классицизма и ничем особенным не выделяется на фоне московской архитектуры того времени, интересно то, что возводилось оно архитекторами И. Жилярди и А. Михайловым по чертежам больницы для бедных в Петербурге, которую выстроил Д. Кваренги. Тот самый Д.Кваренги, который во многом определил внешний облик северной столицы, построив здания Эрмитажного театра, Академии наук, Ассигнационного банка, Иностранной коллегии, дворец Юсуповых на Садовой улице, Малый гостиный двор, здания Екатерининского и Смольного институтов благородных девиц, Конногвардейский манеж. Будучи архитектурным повторением питерской больницы для бедных московская оказалась её своеобразным двойником, кусочком Петербурга в Москве. И здесь суждено было родиться и провести своё детство «самому петербургскому писателю» России!

Вообще, намёков и пророчеств будущей судьбы Достоевского в этом месте множество. Стоит вспомнить, что императрица Мария Фёдоровна (кстати, полная тёзка матери писателя) была вдовой убитого в ходе заговора императора Павла. Расправа над царём произошла в стенах Михайловского замка, в котором впоследствии разместится Инженерное училище и где в течение шести лет будет жить юноша Достоевский. Михайловский замок – следующий после Божедомки постоянный адрес писателя.

В здании больницы размещалась домовая церковь, освящённая в честь святых апостолов Петра и Павла. В ней, спустя несколько дней от рождения, 4-го (16) ноября, был крещён будущий писатель.. Восприемниками стали бывший сослуживец Михаила Андреевича штабс-лекарь надворный советник Григорий Павлович Маслович, княгиня Прасковья Тимофеевна Козловская (очевидно, пациентка), отец матери будущего писателя, Марии Федоровны — Фёдор Тимофеевич Нечаев и её старшая сестра Александра Фёдоровна Куманина. Таинство совершил священник Василий Ильин. И как не удивиться тому, что своё второе рождение Достоевский будет переживать в камере Петропавловской крепости, вернувшись с Семёновского плаца, на котором стоял в ожидании исполнения смертного приговора и получил помилование: «Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем, – писал он брату 22 декабря 1849. – Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, не уныть и не пасть – вот в чём жизнь, в чём задача её. Я сознал это. Эта идея вошла в плоть и кровь мою».

«Быть человеком между людьми». Имя крещеного в больничной церкви Петра и Павла младенца Феодора вписано рядом с именами лежавших и умерших в больнице — больничной сиделки и солдатки, отставного капитана, жены монастырского служителя, вольноотпущенного дворового человека, жен цехового, военного, а также отставного солдата.

А сама улица, бывшая частью маршрута, по которому водили партии больных арестантов из располагавшейся неподалеку Бутырской тюрьмы в госпитали и больницы? На неё выходили окна квартиры Достоевских. Точно линия судьбы на ладони будущего каторжанина.

Но по этой же дороге ежегодно ездили всей семьёй в Троице-Сергиеву Лавру! Спустя годы, возвращаясь из Сибири после каторги и ссылки, Достоевский посетит Лавру и, очевидно воскрешая детские впечатления, напишет А.И.Гейбовичу 23 октября 1859: «Не вышел бы оттуда».

Отдалённость Мариинской больницы от центра Москвы вовсе не мешала членам семьи Достоевского чувствовать себя подлинными москвичами. Неизменно ездили в Кремль, в московские церкви, театр, на ярмарки. Всё в Москве дышало историей: старинной царской Руси и совсем недавних грозных событий 1812 года. Воображение подростка живо рисовало картины, вычитанные у Карамзина. Знанием с детства отмечены упоминания в «Петербургской летописи» (1847) Архангельского собора, редкостей Грановитой палаты. С особой любовью показывал в 1867 Достоевский свою Москву  молодой жене Анне Григорьевне, запомнившей эту поездку как одно из самых светлых впечатлений первых лет супружеской жизни: «Каждое утро мы отправлялись осматривать достопримечательности города: Кремлёвские соборы, дворец, Оружейную палату, дом бояр Романовых… Побывали мы на Воробьёвых горах. Фёдор Михайлович, москвич по рождению, был отличным чичероне и рассказывал мне много интересного про особенности первопрестольной».

В 1823 семья Михаила Андреевича Достоевского перебралась из правого флигеля – в противоположный, заняв квартиру на первом этаже. Спустя столетие, в 1922, в квартиру на Божедомке пришла молодая исследовательница творчества Достоевского Вера Степановна Нечаева (1895 – 1979). Её поразило сходство увиденного с тем, что запечатлел в своих воспоминания младший брат Достоевского Андрей Михайлович. В планировке квартиры практически ничего не изменилось. Сохранилась даже дощатая перегородка в передней, за которой находилась коморка братьев Достоевских – Михаила и Фёдора. Вера Степановна загорелась идеей создания музея. Она привлекла на свою сторону ведущих специалистов по творчеству Достоевского – Л.П.Гроссмана, П.Н.Сакулина, Г.И.Чулкова, возглавлявшего секцию по изучению Достоевского в Государственной Академии Художественных наук (ГАХН), стала разыскивать родственников Достоевского. Удалось убедить руководство Института социальных болезней им. Ф.М.Достоевского, разместившегося в бывшей Мариинской больнице для бедных. В организации музея принло участие Общество любителей российской словесности (ОЛРС) при Московском университете. В 1926 под музей были переданы первые 40 кв. м мемориальной квартиры, а 11 ноября 1928, московский Музей Ф.М.Достоевского открыл свои двери для посетителей. Его первой заведующей стала Вера Степановна Нечаева.

За 85 лет своего существования музей пережил многое. Менялся его статус, юридическая и хозяйственная принадлежность, обновлялся и рос штат, расширялась площадь, пополнялась коллекция. В 1940 музей был включён в состав Государственного Литературного музея, отделом которого является по сей день. Ныне действующая экспозиция была открыта в 1983 после ремонтно-реставрационных работ и воспроизводит планировку и интерьер квартиры Достоевских середины 1830-х годов. В её основу положено описание, сделанное А.М.Достоевским:  «Отец наш, уже семейный человек, имев­ший в то время 4-5 человек детей, пользуясь штаб-офицерским чином, занимал квартиру, состоящую, соб­ственно, из двух чистых комнат, кроме передней и кухни. При входе из холодных сеней, как обыкновенно бывает, помещалась передняя в одно окно (на чистый двор). В задней части этой довольно глубокой передней отделялось, помощию дощатой столярной перегородки, не доходящей до потолка, полутемное помещение для дет­ской. Далее следовал зал, довольно поместительная ком­ната о двух окнах на улицу и трех на чистый двор. Потом гостиная в два окна на улицу, от которой тоже столярною дощатою перегородкою отделялось полусветлое по­мещение для спальни родителей. Вот и вся квартира! <…>

Обстановка квартиры была тоже очень скромная: пе­редняя с детской были окрашены темно-перловою кле­евою краскою; зал — желто-канареечным цветом, а го­стиная со спальной — темно-кобальтовым цветом. Обои бумажные тогда еще в употреблении не были. Три гол­ландские печи были громадных размеров и сложены из так называемого ленточного изразца (с синими каем­ками). Обмеблировка была тоже очень простая. В зале стояли два ломберных стола (между окнами), хотя в кар­ты у нас в доме никогда не игрывали. <…> Далее помещался обеденный стол на средине залы и дюжины полторы стульев березо­вого дерева под светлою политурою и с мягкими подуш­ками из зеленого сафьяна (клеенки для обивки мебели тогда еще не было. Обивали же мебель или сафьяном или волосяною материею). В гостиной помещался диван, не­сколько кресел, туалет маменьки, шифоньер и книжный шкаф. В спальне же размещались кровати родителей, рукомойник и два громадных сундука с гардеробом ма­меньки. <…> Гардин на окнах и портьер при дверях, конечно, не было; на окнах же были прилажены простые белые коленкоровые шторы без всяких украшений».

Конечно, большинство вещей скромного интерьера Достоевских до нас не дошло. Экспозиция составлена главным образом из типологической мебели того времени. Но несколько мемориальных предметов сохранилось. Это, в первую очередь, овальный преддиванный стол и книжный шкаф, возвращённые неутомимой Верой Степановной в 1920-е из Дарового – имения Достоевских, подаренные Андреем Андреевичем Достоевским канделябры из квартиры на Божедомке, портреты родителей и предков, учебники.

Включив воображение, можно живо представить большую, разновозрастную семью Достоевских, живущую разнородными и многочисленными заботами. Сосредоточенного, несколько замкнутого в себе Андрея Михайловича, занятого с утра до вечера врачебными делами – осмотром палат, разъездами по больным, заполнением «скорбных листов» (так в те времена называли историю болезни). Живую, обаятельную Марию Фёдоровну, ведущую хозяйство, приглядывающей за детьми и прислугой – она душа дома. Подростков Михаила и Фёдора, вернувшихся с занятий и поглощенных чтением книг. Малышей, возящихся на ковре с игрушками. Грузную, в постоянных заботах няню, она же ключница, Алёну Фроловну. Кормилиц, нянчащих младенцев. За трапезой все собираются вместе. Народу много, но места хватает всем. Возможно, герои Достоевского потому так легко набиваются в его романах в небольшие комнаты и чувствуют себя в них свободно, что ещё в детстве он получил опыт совместного общежития и прекрасно понимал, помнил все оттенки и нюансы отношений, возникающие между людьми. Не были чужды дому и праздники, звучала здесь музыка, пение под гитару, бывали гости. Вечера посвящались семейному чтению: читали Державина, Карамзина, Жуковского, Пушкина. О буднях и досугах семьи рассказывают тщательно отобранные экспонаты музея.

Московский музей-квартира Ф.М.Достоевского притягателен прежде всего своей подлинностью. Ни само здание флигеля, ни квартира никогда не перестраивались и точно воспроизводят топографию детства и отрочества писателя. Это классический мемориальный музей со своей атмосферой достоверности и жизнеподобия. В нём органически сочетаются элементы быта и знаки судьбы, смысловые акценты расставлены так, чтобы посетитель смог не только заглянуть в повседневную жизнь семейства Достоевских, но и проникнуться его духом, увидеть истоки личности великого писателя. Экспозиционный рассказ нацелен на выявление тесной связи юного Достоевского с окружающим его русским миром – разноречивым, трудным, щедрым, открытым состраданию и боли, христианскому смирению и бунту, насилию и подвигу.

Жизнь музея, прежде всего, — прием посетителей, ожидающих встречи с Достоевским. Для них проводятся экскурсии, лекции, консультации, научные заседания, вечера. За долгие годы здесь побывали тысячи людей разных поколений со всего мира. Отечественные и зарубежные ученые-гуманитарии, исследователи творчества Достоевского, его биографы, писатели, священнослужители, мастера культуры — чтецы, артисты, скульпторы, художники, маститые и начинающие — принимали участие в заседаниях, вечерах, дискуссионных «круглых столах». Состоялась ни одна встреча с потомками писателя (А.Ф., Д.А., А.Д. Достоевскими, Е.А. Ивановой, Л. А. Спивак).

В течение многих лет музей был единственным в стране местом, где духовное наследие Достоевского вопреки всем идейным извращениям и интерпретациям оказывало своё живительное воздействие на души людей, жаждавших света Истины. Здесь вспоминали они «устаревшие» слова «милосердие», «сострадание», «добротолюбие». Здесь задумывались о судьбе России и её исторической миссии. Под сводами музея собирались те, кого мучили «проклятые вопросы», кого не удовлетворял схематизм марксистской трактовки человека и общества, кто, как Митя Карамазов, осознавал, что «красота – это страшная и ужасная вещь… Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут… Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Можно смело сказать, что редкий русский интеллектуал, живший или гостивший в Москве, миновал дом на Божедомке, это место силы. Писатели, философы, художники, музыканты, артисты и режиссёры, чьи имена входят в золотой фонд русской культуры ХХ века были здесь «собеседниками» Достоевского. Гости со всего мира съезжались сюда – к подлинному Достоевскому.

С 1980-х годов в музее проводятся «ноябрьские вечера», посвящающиеся московской дате — очередной годовщине рождения писателя, и происходят они в течение месяца, начиная с 11 ноября. В этот вечер собравшиеся присутствуют при «реставрации» какого-либо события из жизни юного Достоевского, будь то чтения Пушкина, Карамзина, Жуковского, библейской книги Иова, освещение жизни и истории Москвы Достоевского, Мариинской больницы, общей темы, например, «Детство Достоевского как духовная драма» и т. д. и т. д. Это всегда доклады, сообщения, художественные выступления, концерты. В «ноябрьские вечера» отмечаются даты и события культурной и духовной жизни, так или иначе связанные с Достоевским, приходящиеся на истекающий год: новый спектакль, фильм, презентация нового исследования по Достоевскому, юбилей ученого и т. д.

В очередную годовщину смерти писателя 10 февраля обычно устраиваются проблемные доклады, дискуссии, проводятся «круглые столы» с участием ведущих достоеведов, писателей, философов, богословов. Темы их разнообразны, например, «Достоевский и мы», «Достоевский сегодня», «От “Мертвого дома” до “Гулага”», «Взгляд на Достоевского на рубеже нового тысячелетия», «Достоевский, цивилизация, культура».

В составе колоссальной коллекции Государственного литературного музея, насчитывающей свыше 700 тысяч единиц хранения и документирующей историю русской литературы от средних веков до наших дней, особое место занимает собрание Анны Григорьевны Достоевской, вдовы писателя, посвятившей себя после его смерти делу увековечения его памяти. К сожалению, сегодня в стенах московского Музея Достоевского представлена лишь небольшая часть бесценных меморий. В начале 1980-х вопрос о расширении экспозиционных площадей музея рассматривался руководством Москвы и даже было принято решение о предоставлении для этих целей второго и третьего этажа флигеля, но решение это не было воплощено в жизнь. Но потом в нашей стране начались перемены, передел всего и вся, и о развитии музея пока остаётся только мечтать. А ведь в уже недалёком будущем человечество будет отмечать 200-летие русского гения. В Москве на Божедомке мог бы возникнуть совершенно уникальный центр культуры и духовности, если бы была проявлена государственная воля и ответственность. Москва, Россия достойны этого.