Илл.: Виктор Васнецов. Богатыри. 1881-1898.

 

Подготовка текста и публикация П.Е.Фокина.

 

Из стенограммы заседания Учёного совета ИФ АН СССР 25 сентября 1962. Архив РАН. Ф. 1922. Оп. 1. Д. 1071. Л. 84–150.

 

Ф.В.Константинов[i]: Прежде, чем говорить о содержании работы конгресса, я думал остановиться на том, как мы добирались до Вашингтона и Нью-Йорка, как летели через океан, но Пётр Николаевич[ii] меня предупредил, что у меня всего час времени. Поэтому я оставляю рассказ о том, как всё это было на деле, как мы себя чувствовали, как выглядели лица некоторых наших делегатов, когда один из членов экипажа надел на себя спасательный жилет на случай аварии самолёта, всё это оставляю до другого раза. (Шум в зале).

2–8 сентября в Вашингтоне состоялся Всемирный социологический конгресс. На нём было свыше тысячи делегатов. Делегации были из 55 стран, из всех тех стран, где есть социологические ассоциации, принятые в Международную социологическую ассоциацию.

Чтобы придать конгрессу всемирный, а не просто международный характер, организаторы конгресса, поскольку Китай не был представлен, включили чанкайшиста тайванца, который, по-видимому, должен был представлять Китай.

Социологи ГДР, которые прислали очень интересные доклады и получили приглашение приехать на конгресс, не получили визы в ФРГ и не смогли приехать.

Наша советская делегация состояла из 12 человек плюс 6 туристов. Это был наш резерв. Были и представители социалистических стран – Польши, Румынии, Венгрии, Чехословакии и Югославии. Всё же нас было незначительное меньшинство на этом многолюдном конгрессе. Можно было в этой массе затеряться, раствориться. Нелегко было защищать марксизм и марксистскую социологию в стране, где марксистская партия запрещена, но где марксизм пустил глубокие корни. И в частных беседах, которые нам приходилось вести, чувствовался страх перед тем, что в Америке будет в той или другой форме фашизм. Это тоже сковывало многих участников, в том числе и американцев, и создавало соответствующую обстановку.

В это время было объявлено наше сообщение ТАСС по Кубе[iii]. Хотя на конгрессе это прямо не чувствовалось, но вы сами понимаете, что это был конгресс не микробиологов и не представителей других отраслей, а одной из самых острых общественных наук. Это тоже не могло не накладывать отпечаток на ход конгресса и обсуждаемые проблемы.

Основная тема и проблема, которая стояла на конгрессе это была тема «Социология, политика и общественность». Мы постарались раздвинуть рамки этой темы и свои доклады представили на тему «Социология и политика»

Второй темой конгресса формально числилась «социология общественного развития». Здесь были такие проблемы: переход от традиционного общества к модернизации. <…> Сюда входила и проблема «Образование новой элиты», проблема элиты в целом. Город и деревня. Проблема социологии познания. И особо была секция марксизма.

Характер дискуссии на конгрессе. Там были пленарные заседания, потом секционные заседания и образованы рабочие группы для дискуссии по отдельным проблемам.

Теоретические дискуссии, взаимный обмен мнениями, поиски истины были полезны для нас, думаю, что и для наших противников. Но это были далеко не академические дискуссии, а теоретические и политические в двух основных направлениях в социологии, по коренным вопросам нашей науки и, если хотите, по коренным вопросам современности. Теоретическая борьба подчас принимала довольно резкие формы. Так, когда один из докладчиков братских стран выступал с трибуны и почти под занавес попытался целый букет обвинений бросить империализму – что это угнетение, произвол, грабёж, обнищание, – причём без достаточной аргументации, поскольку время оратора было ограничено пятью минутами, – то это вызвало острую болезненную реакцию со стороны буржуазных социологов, и один из них, проходя мимо трибуны, над головой этого оратора занёс кулак. Других аргументов у него не было. Я рассказываю это для того, чтобы просто показать, какая была обстановка, чтобы вам не казалось, что всё это была мирная, тихая дискуссия, где фигурировали только чисто теоретические аргументы. <…>

Надо сказать, что тайванец сделал доклад на абстрактную научно-историческую тему, как социология развивалась в Китае до 1937 г. Доклад был исторический без всякой политики. Он был очень доволен, что наши делегаты раздаваемый им текст доклада тоже взяли. Я смотрел на его раскосое лицо. Он был страшно доволен, что мы интересовались его докладом. Делая свой доклад, этот тайванец, который 15-20 лет преподаёт социологию в США, расхрабрился и начал критиковать американцев, что у них пренебрежительное отношение к интеллектуализму, что в США процветает антиинтеллектуализм, что американцы называют социологов яйцеголовыми. Надо было слышать эту критику! Это было занятное зрелище. Думаю, что ему всё-таки потом всыпали. Вряд ли ему это даром пройдёт. Не знаю, почему он так расхрабрился.

Я не могу останавливаться на всех выступлениях по вопросам социологии и политики. Но на одном из них хочу остановиться. Это был своеобразный банкет, обед или ужин, как хотите, в честь Ростоу[iv] как советника президента и как директора госдепартамента по планированию внешней политики. Его выступление, печатный текст которого роздали всем делегатам, было посвящено вопросу о том, почему политик не всегда считается и не может считаться с социологом. Он говорил о том, что в политике, в политической деятельности очень много переменных величин, которые нужно учитывать. Политика должна быть динамична. Мероприятия политика должны быть ответственными, а социолог своими абстрактными определениями может поставить политика в затруднительное положение. Марксистская социология может быть политику неприятна.

Но если брать всю речь Ростоу, то она была направлена к тому, чтобы социологов всех капиталистических стран и их социологическую мысль направить на службу американской внутренней и внешней политике. Три четверти выступления Ростоу были посвящены проблеме отсталых стран, т.н. традиционных обществ. Это главный вопрос, который волнует монополии. Лейтмотив выступления Ростоу состоял в том, что мы живём в эпоху революций, национально-освободительных движений, как нам эти народы, которые от традиционных обществ, от отсталости переходят к стадии роста и мобильности, утихомирить, как сделать так, чтобы этот переход совершился без конфликтов, без потрясений. Ростоу даже употребил такое выражение: «минуя внутреннюю и внешнюю агрессии». Под внутренней агрессией надо иметь ввиду классовую борьбу трудящихся, борьбу передовых общественных сил. Как загнать внутрь эту борьбу, как утихомирить её по образцу того, что сделано в Конго?

Конечно, всё выступление Ростоу в этом смысле было проникнуто духом субъективизма: какими административными мерами, а также мерами воздействия можно направить общественное движение, развитие по руслу желательному госдепартаменту или империалистам США? В этом главный смысл этого выступления. <…>

Конгресс был полезен тем, что мы узнали живых своих противников. Ленин говорил, что для того, чтобы узнать врага, надо побывать в его стане. Социологический конгресс полезен тем, что мы видели главные направления, увидели, по какому направлению надо стрелять из винтовки, по какому из орудия, а по какому не стрелять вовсе, чтобы не создавать ему авторитет, а мы своей стрельбой создаём ему ложный авторитет. <…>

Говоря о слаборазвитых странах, я не могу пройти мимо выступления делегата из Ганы. Вышел на трибуну человек 40-45 лет, улыбающийся, жизнерадостный и сказал, обращаясь к буржуазным социологам: «Слушая вас здесь, можно подумать, что мы, представители отсталых, слабо развитых стран, без вас не решим своих проблем. А это не так. Мы в состоянии решить и решаем свои проблемы. Вы говорите о том, что принесли нам ваш либерализм и вашу демократию, но они нам не подходят. Вы ругаете нас за централизм, но нам централизм нужен для решения внутренних проблем и для борьбы с внешними силами. У нас централизм и одна партия, и не всегда мы можем поступать демократически. Кое-кому приходится отрубить голову, если это нужно для революции». Он сказал это, улыбаясь. Как встретил это зал? Аплодисментами. Это было очень интересное выступление. Оно говорит о том, как выросли люди в этих странах. <…>

Я хочу коснуться специально секции марксизма.

На секции марксизма выступил Эрик Фромм[v]. Эрик Фромм это человек лет 50-ти. Он ученик Фрейда и числится наполовину социологом и наполовину психологом, даже психиатром. Он профессор Мексиканского университета, хотя живёт в Нью-Йорке, там его квартира. Я останавливаюсь на этом человеке, потому что он был руководителем секции марксизма. Он был в Москве на конгрессе по разоружению, который недавно прошёл в нашей стране. По мнению некоторых товарищей, он бывший социалист и, может быть, не бывший, а настоящий, автор манифеста «Социалистическая партия США». Он год тому назад выпустил книгу «Будет ли существовать человечество». Книга очень интересная. В этой книге он выступает против американской политики в вопросах разоружения и защищает наш советский план разоружения.

Чтобы задобрить его, нам приходилось быть чуть-чуть дипломатами. В одной из бесед мы сказали, что  у вас есть такой социолог Райт Миллс[vi], который не боялся сказать правду в глаза, и есть такой социолог как Эрик Фромм, который выпустил благородную книгу в защиту человечества. Но у вас есть и такая книга, как книга Теллера[vii], ратующего за атомную бомбу. Учёными был написан протест против этой книги, но там не было подписи социолога. Почему?

Может быть, этот разговор дошёл до Фромма, но он очень хорошо к нам относился. Мы, правда, не раз ставили его в затруднительное положение. Ему, наверное, потом попало за то, что он нашим товарищам слишком много давал слово.

Сначала мы даже не знали, идти ли нам на эту секцию, там должен был быть всякий сброд, и мы опасались, не будет ли там проработки марксистов и марксизма. Но эта секция собрала наибольшее количество участников, интерес к марксизму был огромный и мы решили пойти. Наши товарищи выступали успешно и думаю, что наше участие было здесь очень полезно.

Нам пришлось разбивать фальшивую теорию о том, что марксизм есть теория XIX века. Эти ренегаты говорили так: что вы говорите о марксизме. Марксизмов много – есть марксизм югославский, албанский, польский, советский. О каком марксизме вы говорите? Вы говорите о внутренней связи марксизма с социализмом, но в Гане строится социализм, а там нет марксизма. В Египте строится социализм, и там тоже нет марксизма, и т.д.

Нам пришлось выступать и по этим вопросам. <…>

Не могу не остановиться на известном вам социологе Питириме Сорокине[viii]. Это «тот самый, который». Он жив, ему 73 года. Он увивался около нашей делегации, обхаживал нас. Видимо, ему хочется попасть в нашу страну, пока с визитом. Он собирался поехать на конгресс по разоружению, обратился в госдепартамент. В ответ ему прислали длинное письмо, смысл которого сводился к следующему: не ездите на этот конгресс, это коммунистическая затея. Как будто бы, говорит Сорокин, я не знаю, чья эта затея. Он из Вологды и говорит на о.

Он очень плохого мнения о состоянии американской социологии. Свою социологию он, конечно, исключает. Когда один из наших товарищей, кажется, Иовчук[ix], сказал ему:  «Вы же крупный социолог», Сорокин ответил: «Да, я великий социолог».

В честь нашей делегации был устроен приём, который возглавлял Мертен[x] ⁹. Он спросил, может ли выступить Сорокин. Я вас заверяю, что он не будет против вас. Я ему ответил: «Вы – хозяин». Сорокин выступил и сказал: «Я говорю американским политикам: вы – дураки. Советская Россия пережила террористический период, разрушительный период. Это одно. Теперь она переживает творческий период, созидательный период. Это другое. Как же вы можете одинаково к ней относится?»

Можно по разному относится к этому выступлению, но характерно, что он не выступает против нас. Может быть, одним из показателей его эволюции служит и то, что его теперь не любят в Америке. Я спрашивал у американцев: «Как вы относитесь к Сорокину? Верно, он ваш кумир? Ведь он создал у вас целую социологическую школу. Парсенс[xi] и другие социологи его ученики». Они говорят: «Сейчас у нас хуже отношение к Сорокину, потому что он не любит американцев». Не знаю, насколько это правильно. Товарищи были у него в Бостоне, беседовали с ним на разные темы и могут рассказать о нём более подробно. <…>

 

М.Т. Иовчук: <…> Особое место в попытках найти место в социологии занимает Питирим Сорокин. Никто из нас его лично не знал, но мы не узнали его в том отношении, что от его былых антисоветских высказываний и прямых нападок на наш строй и нашу идеологию мало что осталось. Конечно, Питирим Сорокин никогда не будет сочувствовать марксизму, но я не думаю, чтобы в настоящее время это был политический враг Советского Союза. Все его открытые выступления говорят об ином. Но Питирим Сорокин открыто смеётся над тем, что в США насчитывается более 7000 социологов, из них более 4000 входят в состав Американской социологической ассоциации.

П.Сорокин высмеивает эту социологию как социологию администрирования, которая служит главным образом целям бизнеса, и всё время говорит о необходимости настоящего научного метода. Конечно, смешно было думать, что это настоящий научный метод, о котором говорят и мечтают некоторые буржуазные социологи. П.Сорокин автор труда «Социальная и культурная динамика» в 4 томах. Свою концепцию он называет историческим методом в социологии и с этой точки зрения критикует все другие теории. Он не страдает скромностью, считает себя великим социологом и признаёт разве только одного А.Тойнби[xii], концепция которого в какой-то мере сопоставима с его концепцией, в основе которой лежат флуктуации или спонтанные колебания общественного процесса. Он призывает к познанию многих факторов истории в их связях и взаимоотношениях. Критикуя позитивизм и эмпиризм в современной буржуазной социологии, Сорокин выдвигает программу т.н. интегральной социологии, которая соединила бы интуитивный, логико-математический и эмпирический методы. Сорокин против исторического материализма, который он отождествляет с экономическим материализмом. В его социологических исследованиях центральное место занимает антирационалистический интуитивистский метод. Но в его трудах собрано большое количество исторических материалов, разных интересных сопоставлений и т.д.

Фёдор Васильевич (Константинов), видимо, прав в том отношении, что к Сорокину сейчас отношение изменилось. Сорокин, который раньше был буквально кумиром западноевропейских и американских социологов, видимо, теряет свою былую популярность в условиях безраздельного господства эмпиризма в американской социологии. Этот эмпиризм верно служит американским правительственным учреждениям. Недаром новым кумиром стал Ростоу с его теорией пяти стадий и практическим знанием дел госдепартамента. А доклад Сорокина, несмотря на его популярность, не прозвучал на конгрессе и не вызвал оживлённого обмена мнениями, если не считать критических замечаний с нашей стороны. <…>

 

Г.В. Осипов[xiii]: <…> Хотелось бы сказать несколько слов о пленарном заседании и рабочих группах, которые проводились по теме «Природа и проблемы социологической теории». <…> На пленарном заседании по этой теме было фактически пять докладов: Сорокина, Лефевра[xiv], Геллнера[xv], Сарана  и вступительное слово Кёнига[xvi].

К чему свелось это пленарное заседание? Вся сущность его сводилась к тому, чтобы доказать, что нет ещё научной  социологии, что социология находится ещё в утробной стадии развития. Проводилась в основном эта мысль, высказываемая неоднократно в работах Кёнига, Мертенса[xvii] и других. <…>

Первым был доклад Сорокина. К чему сводился его доклад? Он старался доказать, что социология не является наукой, поскольку не овладела историческим методом. [Сорокину уже 73 года. Это довольно болтливый старик, претендующий на всемирную известность, на роль величайшего в мире социолога.] Он заявил, что если социология будет использовать его метод, то она станет наукой. <…>

Полемизируя с Сорокиным, мы отметили, что исторический метод существует давно, применяется и является основой социологических исследований, ибо нельзя исследовать действительность, не используя исторического метода. Но мы показали, что нельзя идеализировать этот метод, как это делает Сорокин в своих трудах, в частности в 4 томе своего труда «Социальная и культурная динамика». Исторический метод необходимо сочетать с логическим методом. Но тут Сорокин заявил: «Я его принимаю, но считаю<сь> с [своей] интуицией». Мы говорим: логический метод существует вне интуиции, которой пытается дополнить свой исторический метод Сорокин, и позволяет вскрыть сущность явлений, которыми занимается социальный исследователь. <…>

В связи с тем, что Сорокин несколько раз выступал за сотрудничество с Советским Союзом и занял правильную позицию по берлинскому вопросу[xviii] ¹⁷, буржуазные социологи США изменили своё отношение к нему. К нему стали неприязненно относиться его бывшие ученики Парсонс и Мертон.

Сорокин подошел к нам и говорит: «Я не буду останавливаться на Вашей критике, но вы, советские социологи, делаете очень общие доклады». Мы говорим: «Питирим Александрович, но Ваш доклад – пример схоластики». Он говорит: «Я был молод и давал тогда факты, а сейчас я даю теоретическое обобщение, <…> никак не в состоянии собирать факты на заводах, фабриках и т.п., проводить их широкие обследования». На этом разговор прекратился. <…>

Относительно Ростоу. Нельзя преувеличивать роль Ростоу. Я прочитал только тезисы его книги и, вернувшись, прочитал его книгу. Что представляет собой Ростоу? Это не оригинальный мыслитель. Это чиновник и политический проходимец. Сущность его теории – это эклектическая мешанина взглядов Шпенглера и Сорокина плюс извращение мысли Карла Маркса и затем собственный вымысел. Чтобы критиковать Ростоу, необходимо серьёзно разобраться в теоретических источниках его теории стадийности развития современного общества. Это очень серьёзный вопрос, это линия, которая идёт от Ницше до Питирима Сорокина и А.Тойнби. <…>

 

Г.Е. Глезерман[xix]:  <…> Ростоу в своём выступлении на конгрессе заявил, что имеются две модели: модель традиционного общества и модель современного индустриального общества с его сложной функциональной дифференциацией. Задача состоит в том, чтобы разработать путь перехода от одной модели к другой. Ростоу говорит, что социолог должен подходить к обществу динамически, а не статически. Что это значит? Это значит, что ныне политики и идеологи американской буржуазии не могут рассчитывать на то, что им удастся сохранить статус кво и вынуждены признать, что в мире происходят изменения, но они озабочены тем, чтобы направить эти изменения в угодное им русло, чтобы задержать во времени неизбежный революционный процесс. Речь идёт о том,  как удержать слабо развитые страны от революционных изменений и направить их по пути, указанному политиками и идеологами буржуазии. <…>

[i] Константинов Фёдор Васильевич (1901–1991), советский философ и организатор науки, общественный деятель. Доктор философских наук (1935), в 1962 – член-корреспондент АН СССР (с 1964 – академик), директор Института философии; в 1958–1962 – главный редактор журнала «Коммунист», руководитель советской делегации на Международном социологическом конгрессе.

[ii] Федосеев Пётр Николаевич (1908 – 1990), советский философ, социолог и общественный деятель. Доктор философских наук, академик АН СССР, председатель Учёного Совета Института философии АН СССР.

[iii] Заявление ТАСС «На нашей планете должен быть прочный, нерушимый мир» по ситуации вокруг Кубы было сделано 11 сентября 1962.

[iv] Ростоу Уолт Уитмен (Walt Whitman Rostow, 1916 – 2003), американский экономист, социолог, историк, политический деятель. Известен как автор концепции «стадий экономического роста», изложенной им в 1960 в кн. «Стадии экономического роста». Автор книг «The dynamics of Soviet society» (Ν. Υ., 1954); «The United States in the world arena. An essay in recent history» (N. Y., 1960); «The process of economic growth» (2 ed., Oxf., 1962); «The economics of takeoff into sustained growth» (ed.W. W. Rostow, Ν. Υ., 1963) и др. В конце 1950-х – начале 1960-х наряду с Р. Ароном считался одним из создателей современного варианта теории индустриального общества. В 1961 был назначен на пост заместителя помощника президента по национальной безопасности в администрации президента Дж. Кеннади.

[v] Фромм Эрих Зелигман (Erich Seligmann Fromm; 1900–1980), немецкий социолог, философ, социальный психолог, психоаналитик, представитель Франкфуртской школы, один из основоположников неофрейдизма и фрейдомарксизма. Автор книг «Die Furcht vor der Freiheit» (1941), «Psychoanalyse & Ethik» (1946), «Man for Himself: An Inquiry Into the Psychology of Ethics» (1947), «Psychoanalyse & Religion» (1949), «Man-Woman» (1949), «The Forgotten Language: An Introduction to the Understanding of Dreams, Fairy Tales, and Myths» (1951), «The Sane Society» (1955), «The Art of Loving. An Enquiry into the Nature of Love» (1956), «Sigmund Freud’s Mission. An Analysis of His Personality and Influence» (1959), «Psychoanalysis and Zen Buddhism» (1960), «May Man Prevail? An Inquiry into the Facts and Fictions of Foreign Policy» (1961), «Marx’s Concept of Man» (1961), «Beyond the Chains of Illusion: My Encounter with Marx and Freud» (1962)  и мн. др.

[vi] Миллс, Чарльз Райт (Charles Wright Mills; 1916–1962), американский социолог и публицист, один из основоположников леворадикального направления. Автор книг: «The new men of power. America’s labor leaders» (N.Y., 1948, соавтор); «White collar. The American middleclasses» (N.Y., 1959), «The causes of world war three» (L., 1959), «The Marxists» (N.Y., 1962) и др.; в рус. пер. — «Властвующая элита» (М., 1959).

[vii] Теллер Эдвард (Teller Edward, 1908–2003), американский физик, непосредственный руководитель работ по созданию американской водородной бомбы. Считал, что наиболее радикальный способ устрашить человечество огромной опасностью ядерного оружия – заставить воочию убедиться в ужасающих последствиях его применения. При этом полагал необходимым руководствоваться истиной: «Богу – богово, кесарю – кесарево», которую он понимал в том смысле, что задача ученых состоит в создании атомного оружия, а решение вопроса о его применении – компетенция политиков. В 1962 Теллер был удостоен премии Э.Ферми Комиссии по атомной энергии США «за вклад в химическую и ядерную физику, за руководство исследованиями в области термоядерного синтеза и за усилия по укреплению национальной безопасности».

[viii] Сорокин Питирим Александрович (1889–1968), американский социолог и культуролог русского происхождения. Один из основоположников теорий социальной стратификации и социальной мобильности. Родился в России, учился в Петербурге. В 1922 выдворен из Советской России. С 1930 – гражданин США. Автор четырёхтомного труда «Social & Cultural dynamics: A Study of Change in Major Systems of Art, Truth, Ethics, law and Social Relationships» (1937 – 1941) и др. работ.

[ix] Иовчук Михаил Трифонович (1908 – 1990), советский философ и общественный деятель. Доктор философских наук, член-корреспондент АН СССР (1946). Основные научные работы посвящены истории русской философии, методологическим проблемам истории всемирной философии, истории марксизма-ленинизма, проблемам исторического материализма, вопросам теории культуры, современной идеологической борьбы и др.

[x] Мертон Роберт Кинг (Robert King Merton; урождённый Меер Школьник (англ. Meyer R. Schkolnick); 1910–2003), американский социолог. Автор книг «Social Theory and Social Structure» (1949, 2-е изд., переработанное 1957), «The Sociology of Science» (1973), «Sociological Ambivalence» (1976).

[xi] Парсенс Толлкот (Talcott Parsons, 1902–1979), американский социолог, создатель школы структурного функционализма. Автор книг «The Structure of Social Action» (1937), «Essays in Sociological Theory, Pure and Applied» (1949), «Toward a General Theory of Action» (К общей теории действия) (1951, в соавторстве с Э. Шилзом), «The Social System» (1951), «Working Papers in the Theory of Action» (1953, в соавторстве с Э.Шилзом и Р. Ф. Бейлзом), «Family, socialization and interaction process» (1955, в соавторстве с Р. Ф. Бейлзом), «Economy and Society» (1956, в соавторстве с Н.Смелзером), «Structure and Process in Modern Societies» (1960), «Theories of society; foundations of modern sociological theory» (1961) и др.

[xii] Тойнби Арнольд Джозеф (Arnold Joseph Toynbee, 1889–1975), английский историк, культуролог и социолог. Автор труда по сравнительной истории цивилизаций «Постижение истории» в 12 т.

[xiii] Осипов Геннадий Васильевич (р. 1929), советский, российский социолог, доктор философских наук. С 1991 – академии РАН. Автор воспоминаний «Три встречи с Питиримом Сорокиным» (Социологические исследования. 2004. № 5).

[xiv] Лефевр Анри (Henri  Lefebvre, 1901–1991), французский социолог и философ, теоретик неомарксизма. Автор книг «Pour connaître la pensée de Marx» (1948), «La pensée de Lénine» (1957), «Problèmes actuels du marxisme» (1958), «Critique de la vie quotidienne» (в 3 т.: 1947, 1961, 1981) и др.

[xv] Геллнер Эрнест Андре  (Ernest Gellner; 1925–1995), английский философ и социальный антрополог. Автор книг «Words and Things, A Critical Account of Linguistic Philosophy and a Study in Ideology» (1959), «Thought and Change» (1964), «Saints of the Atlas» (1969), «Contemporary Thought and Politics» (1974), «The Devil in Modern Philosophy» (1974) и др.

[xvi] Кёниг Рене (René König; 1906–1992), немецкий социолог. Автор книг «Materialien zur Soziologie der Familie» (1946), «Soziologie heute» (1949), «Grundformen der Gesellschaft: Die Gemeinde» (1958), «Der unversorgte selbständige Künstler. Über die wirtschaftliche und soziale Lage der selbständigen Künstler in der Bundesrepublik» (1964, в соавторстве с А.Зильберманном), «Jugend in der Familie» (1965, в соавторстве с Г.Люшеном), «Kleider und Leute. Zur Soziologie der Mode» (1967) и др.

[xvii] Мертенс Пьер (Pierre Mertens, р. 1939), бельгийский исатель, публицист, социолог литературы.

[xviii] Имеется ввиду возведение Берлинской стены в августе 1961.

[xix] Глезерман Григорий Ерухимович (1907–1980), советский философ, доктор философских наук (1950), профессор (1951). Основные работы в области исторического материализма и научного коммунизма