В Калининграде прошла встреча с голландским журналистом Ремко Рейдингом. В течение 18 лет он занимается поиском родственников советских солдат, захороненных на мемориальном кладбище «Советское поле Славы» в небольшом городе Амерсфорт, в получасе езды от Амстердама. На этом кладбище похоронены 865 солдат. Многие умерли уже после окончания войны, от ран и истощения в концлагерях. Имена некоторых из них известны, но по понятным причинам семьи погибших так и не узнали, что стало с их сыновьями, мужьями, отцами. За свою работу Ремко Рейдинг удостоен звания рыцаря в родной Голландии, в России отмечен наградой Министерства обороны и Благодарностью Президента РФ.
В Калининград голландский журналист и поисковик, как он сам себя называет, приехал неслучайно. Он разыскивает родственников двух похороненных советских воинов. Но на встрече в Арт-пространстве «Ворота» Ремко не только рассказал, кого ищет, но и показал фильм о своей работе, созданный 4 года назад одной из голландских телекомпаний. А потом ответил на вопросы нашего портала.
— Ремко, в России гордятся полководцами. И один из великих — Александр Васильевич Суворов – как-то сказал, что война не окончена, пока последний солдат не похоронен. Понятно, что сейчас эту фразу нужно трактовать широко: речь идёт не о реальном захоронении, а о символическом, ведь так много по всей Европе могил неизвестного солдата. И получается, вы уже 18 лет пытаетесь приблизить конец войны для стран бывшего Советского Союза…
— Это абсолютная правда. Я каждый день вижу, что та война не окончена. Есть миллионы людей, которые не знают, где и как погибли их мужья, отцы, деды. Я думаю, это наш моральный долг (не только мой) сначала идентифицировать солдата, а потом искать его родственников. Понимаете, мне было 22 года, когда я узнал, что в моём родном городе Амерсфорт есть Советское поле Славы – мемориальное кладбище, где захоронены 865 солдат. Но туда не приходят родственники погибших. И не только потому, что они живут в России, но прежде всего потому, что об этих захоронениях просто никто из родственников не знает. Конечно, меня, молодого журналиста, эта тема увлекла.
— Не просто увлекла, получается. Редакторское задание стало вашей жизнью!
— Я не люблю слово «задание», хотя оно часто используется в журналистике. Но в данном случае это было не задание. Я был молодым журналистом, и редактор газеты мне сказал: вот есть такое кладбище, попробуй сделать что-нибудь. И всё. Прошло 2 года, прежде чем мой первый журналистский материал на эту тему вышел в свет. Эти 2 года я в свободное время на свои средства пытался искать информацию в архивах, вёл переписку с разными фондами, музеями, архивами. Так что редакторским заданием это точно назвать нельзя. Я это делал не по заказу, а потому что сам хотел.
— Хорошо. Пусть не по редакторскому заданию, но Россия прочно вошла в вашу жизнь: здесь вы нашли жену, потом жили в Москве…
— Да. Более того, я назвал нашего сына Дмитрием – в честь сына первого солдата, чьих родственников мне удалось найти. Но Россия появилась в моей жизни ещё до проекта. Я был студентом, изучал журналистику, и мне нужно было сделать выбор: ехать на стажировку в Москву или Нью-Йорк. Я тогда решил, что Америка не так уж и сильно отличается от Европы, и вообще никуда не денется, а вот в Россию могу больше никогда и не попасть. Выбрал Москву. Но по иронии судьбы, с тех пор я так ни разу и не был в Нью-Йорке, а в России прожил 8 лет и теперь часто здесь бываю.
Неопределённость – это ужасно. Вы видели в фильме, как уже бабушки после поездки в Голландию идут на могилу к матери и рассказывают ей (её надгробию), что видели могилу отца, её мужа, что отвезли туда горсть земли с её могилы, а ей привезли землю оттуда… Одна из дочерей на могиле отца мне сказала, что теперь её и его душа спокойна и можно умирать! Мне кажется, невозможно остаться равнодушным к этим людям и их судьбам. Мы переписываемся с найденными родными этих 199 солдат. И я могу сказать, что благодаря этой работе у меня не одна, а двести семей. Это невероятное ощущение.
— Ремко, вернёмся к вашей работе. В фильме сказано, что вы нашли родных 187 солдат. Но фильму 4 года, актуальная цифра какая?
— Сегодня это 199. Всё не так просто. Когда я начал работать, даже не представлял, как будет сложно. Во-первых, в именах, которые указаны на надгробиях, ошибки. Сейчас могу сказать, что там не менее 300 имён или фамилий неправильные. Во-вторых, часто нет отчеств, что очень усложняет поиск. В-третьих, даже если мы находим в архиве данные, что солдат с такой фамилией и датой рождения жил там-то, то потом сложно искать родственников, ведь во время войны и после неё люди переезжали, часто не возвращались и найти их следы довольно непросто.
— Но несмотря на все сложности вы продолжаете поиски. Ещё есть надежда, что не все архивы проверены и что удастся найти ещё кого-то?
— Да, конечно, надежда есть. Например, я очень надеюсь, что в Калининграде мне помогут найти родных двух солдат. Мы определили, где они жили, но там нам сообщили, что семья переехала сюда. Первый – Николай Андреевич Ломоносов или Ломаносов. Он родился 27 ноября 1909 года в деревне Обрядиха (сейчас это Псковская область). Его жена Александра Ильинична жила в Калининграде на улице Александра Невского, 172. Этого дома уже нет, его снесли. И следы Александры Ильиничны затерялись. Второй солдат – Сергей Еремеевич Хотетов. Он родился в 1910 году, жил в деревне Нешковка под Могилёвым в Белоруссии. Его брат также пропал без вести. Мать умерла, сестра тоже. Но осталась племянница. По данным белорусского поискового отряда, её зовут Пелагея Ивановна Шульга. Если кто-то располагает информацией о родственниках этих солдат, я очень прошу откликнуться. Мой e-mail: remcorusland@gmail.com.
— А Россия помогает вам в поисках? Или вы сталкиваетесь с государственной машиной, неповоротливой, подозрительной, бюрократической?
— Бывает по-разному. Но могу сказать, что государство – это ведь люди. Это люди сидят на местах и могут помочь или не помочь. Гораздо чаще помогают, когда вникают, что я делаю и зачем. Но бюрократии хватает. Например, были случаи, когда я искал адрес людей, а мне говорили, что без согласия этих людей не могут мне выдать информацию… абсурд.
— Ремко, вполне вероятно, что кто-то в России узнает о вашей работе и подумает: чудак-человек, зачем ему это нужно? Вы задавали себе этот вопрос? И есть ли ответ?
— Задавал. В 2012 году, когда написал книгу, было понятно, что эту работу нужно делать или основной работой, или бросать. В конце концов, денег она не приносит, сын растёт и т.д. Но я не смог всё бросить. Когда видишь эмоции родных на могилах их отца или деда, тебя пробивает дрожь. В этот момент понимаешь, что и зачем ты делаешь. Поэтому я решил тогда, что Советское поле Славы – это дело моей жизни. Так появился фонд, потом сайт www.soldaat.su. Я по-прежнему думаю, что неплохо бы найти другого руководителя этого фонда, но… не так много людей хочет этим заниматься, тем более владеющих и голландским, и русским. Да и слишком много сейчас связано со мной лично: контакты с разными ведомствами, переписка, связи в России… Даже если захочу, сейчас бросить это дело не смогу. Но и не хочу. Мне нравится то, чем я занимаюсь.
— В фильме показаны жители Амерсфорта, которые взяли шефство над могилой одного из солдат и потом приняли у себя дочь и внучку этого солдата. Таких людей много? И кто вообще ухаживает за кладбищем?
— Забота о кладбище – это функция властей, на его содержание выделяются государственные деньги. В последние годы помощь оказывает Посольство России. И я считаю, что это правильно. А что касается обычных жителей, то у нас есть программа «Могила под опекой». Люди платят добровольный ежегодный взнос – 50 евро в год. Средства идут не на содержание могил, а на поисковую работу и на то, чтобы обеспечить приезд найденных родственников в Голландию. Сейчас примерно 400 таких опекунов, т.е. в год они дают примерно 20 тысяч евро. Этого мало, но помогает Правительство Голландии. Например, приезд в Калининград оплатило оно.
— Кладбище в Амерсфорте единственное место захоронения советских солдат в Голландии? И как оно вообще там появилось?
— Это интересная история. Изначально там были захоронены 101 человек – жертвы концлагеря, который там находился. Но позже там были перезахоронены другие советские солдаты. Дело в том, что командование 9 американской армии приняло решение, что американцы не должны покоиться во вражеской земле. И перевезли тела своих солдат, а также советских, британских, голландских из Германии в Голландию. И сегодня это единственное захоронение советских солдат в Голландии.
— Ремко, в фильме было упомянуто, что вы рано потеряли отца, а в 16 лет остались и без мамы. Автор фильма предположила, что ваша работа – поиск чужих родителей – это способ решить и свою личную проблему. Конечно, это не так. Но тем не менее свою книгу вы назвали «Дитя Поля Славы». Всё же то, что начиналось как обычная журналистская работа, в итоге глубоко проникло в вас.
— Да, я думаю, этот проект сильно изменил меня. Я отчасти понимаю, что такое расти без отца, и сопереживаю тем детям и внукам, которых удаётся найти. Но я знал, что стало с моим отцом, а они нет. То, что я делаю, это не ради солдат: они погибли, их уже нет и помочь им нельзя. Я это делаю ради их детей, которые, возможно, ещё живы. Я хочу рассказать им правду об их отце или деде. Ведь это страшная формулировка – «пропал без вести». У жизни есть один логичный конец – смерть. После неё начинается траур, а это первый шаг к тому, чтобы переработать это чувство горя и жить дальше. А «пропал без вести» — это не значит, что умер. Ведь сколько женщин отказывались верить, что стали вдовами и не пытались устроить свою личную жизнь? Сколько людей десятилетиями боялись ставить свечку за упокой души?! Неопределённость – это ужасно. Вы видели в фильме, как уже бабушки после поездки в Голландию идут на могилу к матери и рассказывают ей (её надгробию), что видели могилу отца, её мужа, что отвезли туда горсть земли с её могилы, а ей привезли землю оттуда… Одна из дочерей на могиле отца мне сказала, что теперь её и его душа спокойна и можно умирать! Мне кажется, невозможно остаться равнодушным к этим людям и их судьбам. Мы переписываемся с найденными родными этих 199 солдат. И я могу сказать, что благодаря этой работе у меня не одна, а двести семей. Это невероятное ощущение.
Понимаете, мне было 22 года, когда я узнал, что в моём родном городе Амерсфорт есть Советское поле Славы – мемориальное кладбище, где захоронены 865 солдат. Но туда не приходят родственники погибших. И не только потому, что они живут в России, но прежде всего потому, что об этих захоронениях просто никто из родственников не знает.
— Ремко, наш портал называется «Русофил» — «Любящий Россию». Это ведь и про вас, раз вы уже 18 лет занимаетесь этим делом?!
— Да, конечно. Я бы сказал, что отношения с Россией – это love/hate. Конечно, люблю эту страну и этот народ. Я 8 лет жил в Москве. Но могу сказать, что иногда здесь было сложно жить. Не помню, кто сказал, что Россию трудно понять. Мне кажется, если понимать, какую роль она сыграла во Второй Мировой войне, что здесь происходило во время войны, то начинаешь понимать, о чём думают и что чувствуют здесь люди.
— А тема войны в Голландии вообще звучит? И если да, то в каком аспекте?
— Звучит. Это может показаться странным, но не меньше, чем в России. Даже больше. Отчасти это связано с тем, что уходят последние очевидцы войны, и многие исследователи пытаются получить от них сведения, воспоминания и т.д. Но есть и те, кто смотрит на те события уже современными глазами, им очевидцы не нужны. И понятно, что в Голландии немного говорят о роли СССР в победе над фашизмом. Для нас Вторая Мировая – это оккупация, которая длилась 5 лет, бомбардировка Роттердама, депортация евреев, сопротивление и освобождение американскими и британскими войсками. Но всё равно, на мой взгляд, о заслуге советской армии нужно помнить и знать. Я не политик, а журналист, поэтому выражаю свою личную позицию. И то, чем я занимаюсь, это гуманитарный проект, а не политический. Я совершенно согласен с Хансом [Ханс Весселинг, Генеральный Консул Королевства Нидерландов в Санкт-Петербурге – прим.редакции], который сказал, что очень важно, что мы друг друга понимаем, что двери не закрываются, что нас ещё многое связывает. Я не политик, ещё раз подчеркну это, но считаю, что эта тема – Второй Мировой войны, памяти, уважения воинского подвига – должна объединять нас.
Беседовал Максим Гревцев