Модест Колеров

«ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА» В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ:
поиск институтов и языка

история вопроса, книжный шкаф

Сегодня понятие «исторической политики» нуждается не столько в теоретическом оплодотворении, чем часто грешат публицисты, нанизывая на это понятие весь букварь своих знаний о теориях идеократий и социальных коммуникаций, сколько в предметном, институциональном его сужении. Ведь речь идёт не об идеологии, не о механизмах прямого или косвенного диктата, не о политическом вообще, не о политике вообще, не о памяти в целом и не об истории как таковой. Упражнения в описании «политики памяти» всё чаще граничат с рассуждениями о том, как в принципе превращать индивидуальную и коллективную память в объект манипулирования, отделяя её от потребительского «рыночного» поведения. Вся искусственность таких абстракций была давно и остро замечена даже таким безрелигиозным человеком, как сталинский академик, физик С.И.Вавилов: «Содержание души пропорционально памяти. Начало потери памяти – начало реальной смерти» . В современных обстоятельствах речь идёт о претензиях компенсировать естественную социальную память её рациональными симулякрами.
Сегодня под «исторической политикой» в широком смысле в России (вслед за Польшей и Украиной, о чём ниже) понимается – сколько бы конкурирующих версий их ни было — политика единых ориентиров, формул описания прошлого с целью формирования (не только властью, но и любым формирующим свой образ власти общественным институтом, в том числе оппозицией или даже революционной силой) партийного или общенационального единства, «политика памяти», историческая часть «национальной идеи».

Скачать в формате PDF